Но сейчас мне хочется нащупать другую, не очень очевидную параллель, хотя я понимаю всю практическую бесполезность этого нащупывания. Параллель эта — Джек Лондон. Оба — писатели «из народа», «от сохи» («от румпеля» или «от автомата» — какая разница), «с биографией», с ворохом суровых мужских занятий за плечами. Бродяжничество, Клондайк, море, социализм — ОМОН, Чечня, национал-большевизм, рытьё могил. Оба известны умением немало выпить и не упасть, оба — харизматики, оба интересны публике не только своими текстами, но и своей личностью. Недаром Прилепина любят снимать для глянца — и нет сомнений, что и Джек Лондон сегодня не покидал бы обложек гламурных журналов. Прилепин включал рассказы Лондона в обе своих антологии («Война» и «Революция»). Естественно, во втором сборнике оказался рассказ «Мексиканец», который заканчивается чуть ли не теми же словами, что и роман «Санькя». Джек Лондон увлекался то социализмом, то ницшеанством, а Захар Прилепин может одновременно публиковаться и в «Завтра», и в «Новой газете». Социализм обоих — обострённое чутьё на несправедливость, и почти взаимозаменяемо названы публицистические книги Джека Лондона «Люди бездны» о жизни лондонского Ист-Энда и Захара Прилепина «Terra Tartarara».
Джек Лондон, для которого было характерно сочетание редкого жизнелюбия и мрачнейшей тоски, уходил — как Прилепин в «Чёрной обезьяне» — от «обычного реализма» в иные жанровые измерения, сочиняя то «Межзвёздного скитальца» о переселении душ (в этой книге с её постоянными «флэшбэками» можно найти композиционные пересечения с «Чёрной обезьяной»), то антиутопию «Железная пята», то боевик для кино «Сердца трёх». От Прилепина ждут «экстремизма» и «экшна», а он заявляет, что его теперь больше всего волнуют отношения мужчины и женщины; поздний Джек Лондон пишет «Маленькую хозяйку большого дома». Тема превращения человека в «чёрную обезьяну», социального и этического регресса поднята Джеком Лондоном в «Алой чуме», где после будущей эпидемии люди вернулись в пещеры и в прямом, и в переносном смысле. Джек Лондон не захотел оставаться «аляскинским» писателем, как Захар Прилепин не захотел остаться «чеченским». Собственно, Лондон писал не столько об Аляске, сколько о человеке, равно как прилепинские «Патологии» — книга совсем не только о чеченской войне.
И Лондон, и Прилепин, достигнув литературного успеха, начали строить дом и не избежали упрёков в обуржуазивании — именно потому, что в своих текстах декларировали антибуржуазность. Оба подходят к литературной работе прагматично — Джек Лондон утром вставал и, подобно рабочему, выдавал свою обязательную тысячу слов, а Захар Прилепин подшучивает над коллегами, ждущими вдохновения и говорящими, что в момент творческого акта у них «горлом идёт кровь»: я, мол, просто сажусь да пишу, если есть время. А тот факт, что оба автора родились почти точно со столетней разницей: 1876 и 1975, позволяет делать уже какие-то душепереселенческие выводы в русле «Межзвёздного скитальца».
Премии: «Супернацбест»-2011
Лев Данилкин
Захар Прилепин получил премию «Супернацбест» (сто тысяч долларов; выбирали из десяти предыдущих лауреатов премии «Национальный бестселлер») за сборник рассказов «Грех».
Однако «Грех», при всём своём несовершенстве, вызывал странный психологический эффект: долго находиться рядом с этой книжкой было невозможно — как с чьим-либо большим портретом в маленькой комнате: она начинала подавлять тебя; нельзя было отрицать, что она действовала.
Именно это, похоже, произошло с жюри: Прилепина, хотя бы и всего лишь с «Грехом», просто невозможно оказалось проигнорировать — по крайней мере в той небольшой, из десяти человек, компании, в которую он угодил.
И, в конце концов, в 2011-м, когда ясно, что именно ЗП сделал самую впечатляющую литературную карьеру за десятилетие («проснулся знаменитым» — в терминах организаторов премии); когда он написал наконец роман, в котором рассчитался за все выданные ему авансы, — и уже никто не имеет права называть его всего лишь «перспективным»; когда люди, кажется, в целом согласились, что литература — это нечто большее, чем «лучшие слова в лучшем порядке»; раз так — вы по-прежнему удивляетесь, как можно получить «Супернацбест» всего лишь за «Грех»?
Захар
Я приехал сюда точно не за премией, я дважды или трижды был в шорт-листе «Нацбеста», каждый раз ехал получать премию и не получал. Видимо, когда чего-то очень хочешь от жизни, тебе этого не даётся, а когда относишься легко и просто…
Сегодня я ехал сюда, чтобы премию получил Пелевин. Где он, кстати?
Ярослав Забалуев
В 2011 году оргкомитет премии «Национальный бестселлер» решил подвести итоги своей десятилетней истории. Шорт-лист «сверхпремии» был соответственно составлен из десяти победителей прошлых лет. Кроме Пелевина, в него вошли Леонид Юзефович с «Князем ветра», Александр Проханов с «Господином Гексогеном», распавшийся дуэт Гаррос — Евдокимов с «Головоломкой», Михаил Шишкин с «Венериным волосом», Дмитрий Быков с биографией Бориса Пастернака в ЖЗЛ, Илья Бояшов с «Путём Мури», Захар Прилепин с романом в рассказах «Грех», Андрей Геласимов со «Степными богами» и Эдуард Кочергин с «Крещёными крестами». Призом стали не десять, а сто тысяч долларов, а в жюри вошли бывшие почётные председатели: Эдуард Лимонов, Ирина Хакамада, Леонид Юзефович, Валентин Юдашкин, бизнесмен Сергей Васильев, актриса Александра Куликова, писатель Илья Штемлер, гендиректор медиахолдинга «Коммерсантъ» Андрей Галиев, банкир Владимир Коган и основатель премии Константин Тублин.
Должность почётного председателя жюри отдали помощнику президента Аркадию Дворковичу, и возможность увидеть его за одним столом с Лимоновым уже была достойным воскресным развлечением.
В соответствии с правилами «Нацбеста», все члены жюри голосовали открыто. Первым стал Юдашкин, который отдал свой голос Пелевину и поспешно ретировался, подогрев интерес собравшихся. Однако далее интрига церемонии пошла в сторону, отличную от той, которой ждали поклонники автора «Generation P». Поначалу голоса равномерно распределялись между участниками, причём за Пелевина не голосовал больше никто. Почти подряд отдали свои голоса Захару Прилепину соратники по оппозиционной борьбе Хакамада и Лимонов. Выступление изобретателя «Стратегии-31» было и вовсе встречено несколькими волнами оваций. Он рассказал, как участвовал в жюри самого первого «Нацбеста» («а потом меня посадили»), по-доброму обозвал Тублина «главным буржуином» и, чуть колеблясь, признал присутствие Дворковича позитивным знаком, а премию — примером честных выборов. Наконец, отдавая свой голос Прилепину, он назвал писателя однопартийцем. Решающим же стал голос Леонида Юзефовича, в симпатиях которого к Прилепину вовлечённая в процесс публика не сомневалась: Прилепин учился у Юзефовича, да и вообще литераторы давно приятельствуют. В итоге Дворковичу, в обязанности которого входило решить исход церемонии, если два писателя получат одинаковое количество голосов, не пришлось даже зачитывать сообщения отсутствующих членов жюри.
Выход бритоголового литератора, который, говорят, явился на церемонию почти без денег, был встречен почти такими же аплодисментами, как и выступление Лимонова, которого писатель назвал своим вторым отцом.