У Прилепина снова получился герой времени. Человек таких-то лет, потерянный, без прошлого (мама? папа?), без будущего (смешные детальки от детского конструктора вываливаются то в постель проститутки, то…), мотается по страшной, пустой, липкой стране. Да нет, политика ни при чём. Или при чём? Если один из всесильных мира сего вдруг увлекается детской преступностью, неконтролируемой склонностью 10-летних к убийству.
Но о сюжете молчу, каждый прочитает сам. Важнее воздух повести — не воздух, а ветер, безумный, больной. Бессильная, озлобленная отчуждённость от людей (посмотреть на лица в метро…), тошнота от их физических проявлений. Опустошённость и тоска русской провинции. Чувство «перекати-поле» в огромном городе. Мерзость мира, который запачкал самое святое — ребёнка. Но от собственной раздробленности не хватает сил спасти ни его, ни себя.
Наталья Кочеткова
Мегаполис ощущается как маленькое, душное и грязное место, где мечется герой. То домой, то в редакцию, то к любовнице, то в лечебницу, то на площадь трёх вокзалов. А точнее сказать — мечется он по пространству собственного больного сознания. Он как персонаж Достоевского, которого мучает совесть и который отдаёт себе отчёт в том, какое преступление совершил и какой ад на земле его за это ждёт. И ад этот будет связан с детьми. Своими и чужими, лишёнными страха и сострадания…
Захар: Это три последних поколения. Дети, с которыми никто не разговаривал, которым никто не читал правильных книжек. Дети, изуродованные аморальностью мира. Их много, они вокруг нас ходят. Это обыденность. Они вырастут и заполнят этот мир. И потаённая мечта героя «Чёрной обезьяны» — в том, чтобы они пришли и уничтожили его самого. Нашинковали и развеяли по ветру.
Н.К.: Мир «Чёрной обезьяны» — мелочный, грязный, запутанный…
Захар: …отвратительный и гадкий — именно это я и хотел донести. Люди тотально не способны ни контролировать себя, ни отвечать за себя. Они идут на поводу у своей слабости, похоти, мерзости, оправдывают их, берегут и радуются им. Какое у меня это должно вызывать ощущение? Только раздражение и отчуждение. В литературоведении есть понятие — типологический герой. Я не занимаюсь документалистикой или мемуаристикой. Я занимаюсь типологией. Я вижу, что есть какие-то типажи. Есть, скажем, типаж Саньки или Чёрной обезьяны. Увидел, вычленил, истребил.
Н.К.: Герой «Чёрной обезьяны» — это герой нашего времени? Такой подонок поневоле?
Захар: Скорее, по слабости, в силу бесконечного самооправдания и даже вялого любования своей пакостью.
Н.К.: В таком случае кто должен стать его положительной противоположностью?
Захар: Человек, отдающий себе отчёт в последствиях содеянного, — самый замечательный тип человека в природе.
Отдавать себе отчёт нужно везде. Нужно просто задумываться, кто ты, что ты и зачем сюда пришёл. Среда — оправдание для слабых и вялых людей. Есть дозволенное и недозволенное. И тут я снимаю любую вину с социума и власти.
Мы заслуживаем власть, которую имеем, семью, которую имеем, и смерть, которую получим. И тот суд, который нас ждёт в конце. Бог есть.
Алёна Бондарева
После прочтения романа создаётся впечатление, будто в руках побывал неведомый фрукт с толстой кожурой, которую счищали, счищали, а до мякоти так и не добрались. А с другой стороны, может быть, Захар Прилепин прав. Наше общество сплошь и рядом состоит из безответственных, инфантильных, недооформившихся людей, которым впору взобраться обратно на свои развесистые деревья…
Галина Юзефович