– Это всё? – не сумела даже испугаться я, целиком погруженная в поддержание позы хладнокровной квалифицированной сволочи.

– Во время переноса произошло неожиданное происшествие, – смаковала эта мерзавка. – Паразит в мозгу баронской дочки каким-то образом расплавился. Я бы даже сказала: сплавился с теперь уже твоим мозгом. Из этой непонятной субстанции получилось некое подобие плёнки. Плёнка покрыла мозг неравномерным слоем. Кроме этого, твой мозг вдоль и поперёк пронизан тончайшей сенсорной паутиной, с которой многое неясно. Паразит мёртв, но большая часть его паутины жива. Это вызвало некоторые последствия, – подвесила миссис Далтон многозначительную паузу, не дождалась лавины вопросов и невозмутимо продолжила: – Видишь ли, Олга, попадая сюда, мы обретаем в этих телах некоторые неярко выраженные способности к телепатии. Мыслей, слава богу, не читаем. Но эмоции людей для нас, как на ладони. Мы и сами можем обмениваться эмоциями. А некоторые из нас способны передавать на расстояние целые... изображения предметов и даже событий. Это дает нам определённые преимущества перед местным народом. И позволяет выживать в неприятных условиях местного антисанитарного убогого средневековья. Инквизиции – слава всем шести местным богам – тут не изобрели. А к мистике – в нашем случае обоснованной – относятся, как к божьему промыслу. Мы здесь что-то вроде слуг божьих с особыми полномочиями. С одной стороны, это радует. Не находишь? С другой, напрягает до невозможности. Потому как некоторые аборигены взяли моду на нас охотиться по вполне человеческим меркантильным соображениям. Якобы прозрение будущего, чтение чужих мыслей и прочая муть. На данный момент в нашей команде одиннадцать профессиональных врачей с приличной практикой. Видишь ли, там, на Земле большинство сестёр предпочитали приобретать универсальную для любого мира профессию. И, желательно, самую востребованную. Так вот, к чему это я? – пожевала она губами. – С телепатией конкретно у тебя явный переизбыток. Ясновидение под большим вопросом. Скорей всего, как было чушью, так и осталось. Зато способность как-то управлять людьми, весьма вероятна. Вот и выходит, что твоя привлекательность для охотников на несколько порядков выше. Ты пока тут бредила, видения у нас у всех в головах гуляли – будь здоров. Ни сна, ни покоя. Потому и Шарлотта была с тобой так неласкова. Ты уж прости её.

– Это всё? – зациклило меня из мстительной вредности.

– Нам придётся подержать тебя некоторое время в карантине. Заразить нас паразитами ты уже не сможешь. Твоему бывшему... сожителю больше нечем размножаться. Однако вопрос агрессии не снят. Так что не обессудь: придётся поскучать. А на досуге и подучиться кое-чему полезному. Сама понимаешь: чужой мир, по-английски не говорят, феном не пользуются. Рожи моют лишь по праздникам, а уважения к своему укладу требуют. Они у себя дома, – пожала старуха своим плечиком в моей манере. – Неотложные вопросы есть?

– Я красивая? – брякнула первое, что стрельнуло в голову.

– По местным меркам? – уточнила миссис Далтон.

– Ну.

– По местным ты форменная уродка. Худая, низкорослая, безгрудая. Да ещё глаза у тебя теперь… Сплошная жуть, прости Господи! Волосы отрастут – они тут быстро растут. Но, дела это не поправит. Ещё вопросы? – с иезуитской заботливостью спросила эта гадина.

– Я аристократка? – до последнего держались мои бастионы.

– Что да, то да, – усмехнулась она, поднимаясь. – Причём, наследница баронова поместья. Оно весьма обширно, правда, в нехорошем месте. На западном побережье нашего таната, так здесь называются королевства. Да! Забыла кое-что помянуть о твари, что скончалась в твоей дурной головушке. Такие как раз и произрастают с другой стороны моря на западном континенте. Там у них чуть ли не половина народа сплошные…, как это… Зомби! Эти самые зомби периодически высаживаются в твоей провинции-танагратии, где расположено твоё поместье. Оттого и война в тех землях, как ты понимаешь, не переводится. Так что опасное тебе досталось наследство, сиротинушка.

– Уродка с никчемным наследством, – констатировала я, как-то подозрительно резко успокоившись. – Из долгов не выскрестись, замуж не выйти. Приятные новости есть?

– Тебе всего шестнадцать. Вся жизнь впереди, – донеслось уже издалека. – Кстати, теперь придётся откликаться на имя Ксейя.

– До старости мучиться-не перемучиться, – вяло пробурчала я в шёлковую подушку. – Ещё и это имя дебильное.

И вот тут предгрозовое затишье окончилось: я зарыдала. Ведь у меня где-то там… Не поймешь где… Где-то у чёрта на куличках родился правнук. А я тут без пересадки опять в переходный возраст вляпалась. И на кой дьявол только полезла на этот гадский стол? Ведь английским же языком было сказано: душами он разбрасывается направо и налево. Нет, так моя задница никогда не зарубцуется. Особенно тут: в коварной и гибельной феодальной среде.

Проснулась я, как ни странно, в хорошем настроении: бодрая, злая, обёрнутая в лозунг «не дождетесь» с макушки до пяток. Руки-ноги зашевелились. Мозг под инопланетной плёнкой заелозил туда-сюда, выстраивая приоритеты. И первым делом потребовал раздобыть зеркало. Какая нормальная женщина поверит, будто она уродлива, покуда не протестирует себя досконально? А я нормальная. А ещё умная, пробивная, в меру приличная, заслуженно самостоятельная и бесконечно терпеливая. За шестьдесят два года так и не разучилась держать марку. Лишним подтверждением послужил утренний визит Дженнифер.

Моя свекровушка, моя умничка не только приволокла зеркало, но и устроила мне самую настоящую ванну. При этом чирикала, не переставая. В основном на тему размеров собственной радости от счастья лицезреть меня живой. Не позабыла пройтись по нашим общим родственникам, наобещав, что те и без нас неплохо справятся со своими проблемами.

Внимая ей с бессовестной рассеянностью, я придирчиво изучала в зеркале своё приобретение. Миссис Далтон погорячилась: личико, на мой взгляд, скроено вполне пропорционально. Носик восхитительно мал – мечта всей моей жизни. А вот рот подкачал: мелкий, тонкогубый, ни на грош не сексуальный. Ну, хоть прямой и то хлеб. Брови – по местной моде – образуют одну непрерывную бровь чуть ли не от уха до уха… Которые могли быть и поскромней. Никогда не понимала этого эльфийского шарма с их ослиной заточкой по ушному ободу – некрасиво же! Да и под шапкой, наверно, натирает.

Про глаза и вспоминать не хочется. Никогда не задумывалась, как выглядит человек, у которого все белки глаз залиты сплошной чернотой – повода не было. Оказывается, монструозно и пагубно для самооценки. Вот у Дженнифер глазёнки красивые: в меру большие, волшебно раскосые и не обремененные раздутой до самых границ радужкой. И губы очаровательно вздуты, хотя, на мой вкус, сам рот не должен быть таким здоровым. Тут местные явно перемудрили, если воспевают в балладах лягушачьи пасти – свекровушка успела похвастать. Эти губищи так смешно шлёпают, когда она по-детски торопливо лопочет...

– Муха, – наградила я престарелую резвушку кличкой своей внучки. – Я теперь постарше тебя буду. А взрослым врать нехорошо. Ну, давай, как на духу: тебе и вправду так нравится твоя новая жизнь?

– Нравится! – выдохнула девчонка практически без заминки. – Столько лет представляла себе: как оно здесь будет? Чего только не нафантазировала. А перебралась сквозь зеркало перехода и будто в собственное детство вернулась. Знаешь, матреошка, я даже о своих мальчиках думать забываю, – прошептала она, присаживаясь на краешек постели. – И о твоих. А ведь они мне внуки. Да что там! – голосом обладателя великой тайны протянула свекровушка. – Я даже себя прежнюю вспоминаю редко. И словно, как другого человека. Умом понимаю, что не совсем это... Хорошо. А душа, знай, поет и вскачь несётся. Ей всё интересно! Везде тянет залезть, всюду побывать, – и ручонками всплеснула так умилительно.