Реакция китайского академического сообщества

Первое десятилетие XXI века оказалось благодатным временем для начала социологического исследования религии в Китае. Во-первых, ряд классических книг по этой дисциплине были переведены на китайский и опубликованы в КНР[96]. Во-вторых, выход в свет китайской версии «Символов веры» и других сочинений Старка и его соратников стимулировал широкие теоретические дискуссии[97]. В-третьих, лекции известных ученых на ежегодных летних институтах и выступления на ежегодных конференциях по социологическому изучению религии предоставляли китайским исследователям возможность лично встретиться с ведущими западными специалистами. Наконец, мои собственные лекции о новой парадигме в социологии религии, которые я провел в нескольких университетах, мои выступления на тему религиозного рынка в Китае и полевая работа, которой я руководил или которую спонсировал, способствовали росту интереса к проблеме социологического религиоведения [Huang 2009; Huang, Hu 2019; Li 2014].

Теории рынка религий немедленно привлекли внимание китайских ученых и чиновников. На конференциях, в научных публикациях и в студенческих и аспирантских работах был заметен интерес к новой парадигме. Согласно Вэй Дэдуну, религиоведу из Китайского народного университета,

Вот как высказался Чжан Чжиган, религиовед из Пекинского университета:

После публикации статьи о трехцветном рынке преподаватель учебного заведения для провинциальной администрации, готовящего партийных и государственных чиновников, выступил в 2007 году в Шанхайском университете на заключительной сессии летнего института. Он сказал, что на тему этой статьи некоторые чиновники Управления по делам религий и его коллеги провели семинар (или даже ряд семинаров). «Конечно, мы всегда будем говорить, что теория трехцветного рынка неверна, но вне контекста семинаров большинство из нас соглашается с тем, что это состоятельная теория, которая помогает понять сложную религиозную ситуацию в Китае», 一 сказал он. Он объяснил, что официальная точка зрения состоит в признании наличия только двух типов религиозных групп и действий – законных и незаконных, а серого рынка не существует.

Такое амбивалентное восприятие теории официальными идеологами и чиновниками было типично не только для окружения этого преподавателя. После исследовательских поездок по Китаю Мэдсен, известный социолог религии, специалист по китайской религиозности, написал:

По мере того, как развитие религии в Китае «снизу» становится все более динамичным, правительству приходится решать, какие из ее метаморфоз, случившихся вопреки прогнозам и желанию правительства, следует признать допустимыми, а какие нет. Ученые и чиновники, занимающиеся религиозной проблематикой, сегодня принимают идею китайско-американского социолога Ян Фэнгана о том, что существуют «красный» (узаконенный), «черный» (нелегальный) и «серый» рынки религии. Задача правительства – распределить содержание «серого» рынка по «красному» и «черному». Однако «серый» рынок настолько обширен и многообразен, что это сделать очень трудно – во всяком случае, оно потребует от чиновников компетенции в религиозных и социологических вопросах, которая в Китае пока в большом дефиците [Madsen 2010: 67].

Популярность трехцветной теории рынка можно оценить по запросам ключевых слов в China National Knowledge Infrastructure (CNKI), базе данных научных журналов и диссертаций. Первое упоминание теории рынка религий и имени Старка появляется в интервью со мной, опубликованном в Religious Studies Journal в 2003 году (см. рис. 8.1). После выхода в свет «Символов веры» в 2004 году и в особенности после публикации статьи о трехцветном рынке в 2006 году, на протяжении нескольких лет наблюдался стабильный рост числа статей, в которых встречаются эти ключевые слова. Между 2006 и 2019 годами одновременно «саньсэ шичан» (трехцветный рынок) и «Ян Фэнгана» упомянули 294 диссертации и публикации в периодических изданиях. Число подобных публикаций значительно уменьшилось около 2015 года, а потом сильно упало в 2018 году. Читатель может предположить здесь проявление обычного спада интереса, который со временем настигает любую теорию, однако в действительности это было вызвано усилением цензуры в новый период правления Си Цзиньпина, как я покажу это в дальнейшем.

Рис, 8.1. Количество статей и диссертаций с отсылками к ключевым словам: Tricolor Market & Yang Fenggang, Religious Market & Yang Fenggang, Rodney Stark & Yang Fenggang в базе данных CNKI

С 2008 года в китайской печати начали появляться критические отзывы на теорию религиозных рынков. Во многих публикациях проявлялось непонимание терминологии, свойственной различным теоретическим парадигмам, социологическим теориям, моделям и подходам; здесь я не разбираю подмену понятий, которая совершалась в этих публикациях, но, читая приведенные ниже цитаты, читателю следует помнить о ней. Мне хочется обратиться к наиболее существенным пунктам критики, которые Чжан Чжиган сформулировал следующим образом:

Во-первых, обладает ли эта теоретическая парадигма универсальной применимостью? Теория религиозных рынков развивалась преимущественно на материале религиозной ситуации Европы и Америки. Могут ли результаты этих эмпирических исследований быть полезны для объяснения религиозных явлений в странах и обществах, где «христианство не является мейнстримом»? Во-вторых, исходя из предыдущего вопроса, можно задать следующий 一 если теория религиозного рынка основана на данных изучения преимущественно институционализированных религиозных организаций и их деятельности, «типичной для христианства», не означает ли это, что исследования на базе этих теорий будут игнорировать неинституционализированные религии и их историю? К тому же теория религиозного рынка сосредотачивается на основных религиозных традициях Запада, игнорируя другие религиозные феномены. Означает ли это, что современная социология религии в Европе и Америке христианоцентрична и в значительной степени превратилась в «христианскую социологию религии»? В-третьих, в качестве экономической модели, теория религиозного рынка постулирует, что изменение религии происходит в основном со стороны предложения. Не игнорирует ли такой подход два других фактора религиозного рынка 一 перемены в спросе на религию и правительственную регуляцию рынка? И наконец, теория религиозного рынка напрямую переносит принципы экономики, в особенности законы рынка, на исследование религиозных явлений, игнорируя сакральную природу религиозных традиций и сводя сложное явление религиозной веры к «коммерциализированному рациональному выбору». Сколько религиозных людей согласятся с такой упрощенной, даже вульгаризированной теоретической тенденцией? [Zhang 2011:34-35]

Если здесь суммированы основные пункты критики теории рынка в китайских публикациях, то они представляют собой лишь повтор критики теории Старка и его коллег со стороны западных ученых, например С. Шэрота, которого цитирует Чжан [Sharot 2002]. Как явствует из процитированного выше отрывка, Чжан был знаком с моей статьей о трехцветном рынке религий, но он не понял ее содержания и проигнорировал тот факт, что в своих исследованиях я обращаюсь к большей части дискутируемых вопросов. В своей статье я показал, что к Китаю приложим экономический подход, хотя необходимы его существенные модификации. В частности, я имею в виду фактор правительственной регуляции рынка и динамику зависимости рынка от спроса. Большинство религий в Китае нехристианские и неинституционализированные. Поэтому львиная доля явлений на сером рынке 一 это народные, так называемые диффузные религии (если пользоваться термином Ян Цзинкуня, более известного как Ц. К. Ян [Yang 1961]), которые также могут инкорпорироваться в другие социальные институты. Удивительно, но именно их кажущаяся организационная слабость делает их особенно резистивными к контролю и попыткам подавления со стороны партийного государства. В целом критика, которую приводит Чжан, повторяет основные пункты возражений другим теориям религиозного рынка, которые развивает теория тройственного рынка религии.

Ли Сянпин, социолог религии из Восточно-китайского педагогического университета в Шанхае, хорошо понимает, что теория тройственного рынка религии представляет собой ответ на критику существующих теорий религиозного рынка и вместе с тем их дальнейшее развитие:

Внимательно рассмотрев «цветные рынки» религии в Китае, следует обратить внимание на большую объяснительную силу этой теории. В ней признается, что приобретение и выражение легального статуса религии является ключевым фактором в структуре и конструкции религиозных рынков в Китае… Новая теоретическая парадигма религиозного рынка открывает новые перспективы изучения религиозных феноменов в современном Китае и уже поспособствовала росту интереса к эмпирическим исследованиям в этой стране в русле социологии религии. Собранный богатый полевой материал должен быть рассмотрен с точки зрения этой теории. В то же время теории религиозных рынков открыли для правительства новые способы рассматривать религию в государстве и администрировать религиозную жизнь, а для религиозных организаций 一 новые возможности развития [Li, Yang 2011].

Следуя Ли, Хуан Хайбо, младший социолог религии в Академии общественных наук Шанхая, также признал, что моя теория напрямую рассматривает ограничения существующего экономического подхода:

В монографии «Религия в Китае», вышедшей позже на английском языке, Ян Фэнган расширил рамки своего анализа и предложил использовать «политэкономический» подход к исследованию религиозных феноменов в современном Китае. Подчеркивая, что религиозная экономика Китая представляет собой «экономику дефицита», его исследование показывает, что религиозное предложение подвергается жесткому регулированию, но религиозный спрос динамично меняется, что делает правительственную регуляцию религии неэффективной по причине действия «невидимой руки» рыночных сил и экономических законов [Huang 2017: 8].

К сожалению, далее Хуан просто повторяет критику, которая ранее появлялась в других китайских публикациях. К тому же он не разделяет характерного для длинной и детальной рецензии Чжан Вэнцзе энтузиазма по поводу моей книги и лишь повторяет его коррективы второстепенных недочетов моей работы [Zhang 2014].

Фань Личжу, религиовед из Университета Фудань, с порога отвергла «рациональный выбор» как основанный на рациональности инструментальной при якобы полном игнорировании рациональности ценностной, утверждая, что «парадигма религиозной экономики [sic!]» является абсолютно ложной. Фань далее заявляет, что применение этой теории к исследованию религии в Китае является «опасным», не объясняя при этом, в чем состоит опасность [Fan 2008]. Однако в ее статье моя теория тройственного рынка упоминается именно в контексте ее применения к исследованию религии в Китае.