В-третьих, есть ли необходимость заменять теории религиозного рынка альтернативными теориями? Следуя по стопам моего учителя и наставника Д. Ходжа, я как социолог всегда был открыт альтернативным теориям и подходам. Однако социальная наука как коллективное предприятие обладает кумулятивным характером и должна развиваться на основании теоретической логики и накопления эмпирических данных. Некоторые официальные теоретики и ученые в Китае противопоставили теориям религиозных рынков так называемую теорию «дисбаланса религиозной экосистемы» (цзунцзяо шэнтай шихэнлунъ) [Qi 2009; Мои 2012; Li, Yang 2011; Li 2011; Li 2014; Huang 2017]. К сожалению, до сих пор она представляет собой не научную социологическую теорию, а идеологическую стратегию (цэлунь), которая дает партийному государству оправдание для репрессий против христианства, ислама и других так называемых «иностранных» религий (как будто учение самой партии не основано на иностранной идеологии). Однако разработка социологической теории религиозных экосистем не представляется невозможной. Я сам экспериментировал с такой возможностью много лет назад в статье «Не просто евангелическое и этническое: экологический фактор в христианском обращении китайцев в США» [Wang, Yang 2006]. Я также применял географический подход, конструируя карту религиозного ландшафта [Yang 2016а]. В настоящий момент непонятно, каков будет результат этих теоретических экспериментов.

Важно воспринимать теории общественных наук как инструменты для лучшего познания и понимания социальной реальности. Я сравниваю их с очками, которые дают нам более четкое видение сложной реальности [Yang, Hu 2012: 508]. Однако ценность этих инструментов напрямую зависит от их способности делать исследование и объяснение проще или помогать людям понимать реальность. Социологи не должны превращать теорию в идол или в идеологию. Также важно помнить, что социальная реальность всегда сложнее, чем любое ее видение сквозь теоретические линзы. Как говорит в своей философской драме «Фауст» Иоганн Вольфганг фон Гёте, “Grau, teurer Freund, ist alle Theorie / Und griin des Lebens Goldner Baum” («Теория, мой друг, суха, / Но зеленеет жизни древо» 一 пер. Б. Пастернака).