Пока оба-мы гуляем вдоль реки, я расскажу вам о других временах, когда той же самой славной пожилой леди объявили другой смертный приговор, сказав, что она истечет кровью из-за прорвавшейся язвы желудка, которую невозможно вылечить. Однако мы стали втирать в ее лицо, волосы, живот и руки пот из моих подмышек. С нашей точки зрения, лечением занимается австралийский журавль в моем животе, который следует за моим запахом и замедляет кровь настолько, что кровотечение прекращается. Доктора заявили, что это всё предрассудки и чепуха, и перестали обращать на нас внимание, но через десять минут кровотечение прекратилось и леди поправилась.
Изучая древние практики, можно совершать новые открытия: ученые уже обнаружили, что феромоны, содержащиеся в поте из мужских подмышек, оказывают глубокое воздействие на сосудистую систему женщин, и я уверен, что у этого открытия может быть множество способов применения, помимо разработки феромоновых спреев – тех, что продаются в автоматах по продаже презервативов в туалетах в аэропортах и, вопреки здравому смыслу, должны соблазнять женщин на занятие сексом. Однако до настоящего времени средства выделялись в основном на поиски способов добиться согласия на секс, а не на решение проблем, связанных с сосудами.
Требуется изрядная приверженность к упрощению, чтобы игнорировать столько взаимосвязанных переменных и утверждать, что «аборигены живут в негигиенических условиях, поэтому эти симптомы аппендицита могут вызываться пищевым отравлением, так что иди домой и вымой всё как следует!». Не сказать, чтобы врачи, практикующие холистическую медицину, демонстрировали большую эффективность в перечисленных выше обстоятельствах. Неважно, придете ли вы к ним с аппендицитом, разрывом язвы, артритом или почечной болезнью – скорее всего, они будут говорить одно и то же: «Никаких мучных и молочных продуктов, никакого мяса и сахара. Ешьте побольше йогурта и кускуса [то есть молочных и мучных продуктов]; принимайте зверобой. С вас двести долларов». Прилагательное «холистический» стало для меня чем-то вроде ругательства, потому что я часто наблюдал, как его используют шарлатаны от образования и медицины. Подобно «экологической устойчивости», понятие «целостность» утратило свое значение.
Таким образом, мы остаемся с дьяволом, которого мы знаем, с узким современным аллопатическим методом лечения, благодаря которому, судя по всему, мы живем дольше, чем кто-либо в истории человечества. Разумеется, мы не можем посмотреть медицинские карты неандертальцев, чтобы это проверить, или спросить жителей Северного Сентинельского острова, не получив в ответ тучу стрел. Мы даже не можем расспросить бесчисленных жертв болезней, вызванных недостатком витамина D как следствием самого масштабного и продолжительного медицинского вмешательства в истории. Недавние исследования показывают, что кампания slip-slop-slap[44] убила больше людей, чем рак, который она должна была предотвращать. Солнечные лучи действительно вызывают рак, но что еще они делают? Производят витамин D? Редукционизм не может мириться с таким количеством переменных. Хотите играть на солнце – наденьте панаму![45]
Прежде чем я начну расхваливать сравнительное совершенство аборигенного холистического знания и скакать вокруг него, как взбесившийся эму, переполняясь чувством морального превосходства, я должен признать наши ограничения и предупредить вас, что не стоит считать, будто вся наша логика автоматически соответствует идеалу целостности. Первые народы в Австралии каждый день сталкиваются с искажениями, несущими угрозу нашей культуре и нашему жизненному укладу, что порождает множество дисфункциональных рассуждений, которые не являются точными ни по каким стандартам. Обычно я выделяю наши лучшие образцы мышления и знаний, но при этом воздерживаюсь от того, чтобы стыдить людей, которые от них отходят. Все мы сбиваемся с пути. Время от времени каждый из нас оказывается в плену глупости – и я здесь не исключение. Однако это простительно до тех пор, пока вы продолжаете слушать.
Например, в аборигенных общинах широко распространена ошибочная мысль о том, что лимонад помогает от головной боли. Каждый раз, когда я это слышу, мне хочется сказать: «Братишка! Ты жить не можешь без сахара, а сейчас у тебя ломка! Вот почему у тебя разболелась голова и лимонад может тебе помочь!» Но я этого никогда не говорю. Как правило, я обращаю внимание человека на какой-нибудь солидный логический довод, который слышал от него раньше, например: «У помидоров – форма сердца, и врачи говорят, что они укрепляют сердце. То же касается фасоли, которая помогает почкам. У меня новая девушка, так что мне стоит есть больше бананов». После этого я даю им самостоятельно связать эти точки в единую картину. Нет смысла критиковать образ мышления людей, сталкивающихся с превратностями выживания на задворках общества. СМИ каждый день твердят нам о наших недостатках, поэтому нам не нужно выслушивать это еще и друг от друга. Но я привел пример лимонада как средства от головной боли, дабы не задевать читателей, наделенных большими экономическими привилегиями и желающих, чтобы эта беседа была более «сбалансирована». Кроме того, холистическое мышление требует рассмотрения вопросов с разных точек зрения, особенно с тех, что противоположны твоей.
«Целостность» – такой же затасканный и неверно понимаемый термин, как и «устойчивость». Поскольку эти два понятия взаимосвязаны, невозможно очистить одно без пересмотра другого, поэтому давайте возьмем некоторые целостные формы мышления и сравним их с теми, которые претендуют на целостность, но ею не обладают, чтобы вы могли увидеть разницу.
Начнем с недавнего ресторанного феномена аборигенной кухни. Ее называют древней, холистической и экзотической, но на самом деле это лишь бессодержательный коллаж характерных сувениров, который очень далек от аборигенной диеты. Потребителей соблазняют эскалопами из мяса валлаби с манговым пюре, хотя сейчас не сезон охоты на валлаби или сбора манго, и вот они сидят, уставившись в точечный рисунок на блюде своего спутника за пятьдесят долларов с салатом из тетрагонии и карпаччо из полулапчатого гуся.
Это не мамин рецепт приготовления ската или дюгоня kap marri. Это даже не три способа приготовить девон[46]. Возможно, на вашей тарелке и есть небольшое количество мяса, выращенного местными производителями на промышленных фермах, но культура кухни с аборигенными мотивами, по рецептам которой и была приготовлена эта чепуха, больше связана с парижскими традициями, чем с работающими в этом ресторане аборигенами. На самом деле и это неправда. В Париже работают с сезонными продуктами. Я не понимаю, что делает на моей тарелке этот размороженный кай-кай[47].
Медальоны из филе эму с соусом из квандонга[48] – это не аборигенная кухня. Главное в аборигенной кухне – не местные ингредиенты, а употребление доступных и максимально питательных продуктов в разные времена года и использование кулинарных приемов, которые дают одинаковый эффект при приготовлении на горячих углях или на медленном огне на земле. Поэтому куриные крылышки с карри и зимний сладкий картофель, приготовленные в скороварке, можно считать аборигенной кухней, а лазанью из кенгуру – нет. Сладкий картофель хорош только в холода, когда усыхают вьющиеся растения, а в теплое время года куры слишком заняты спариванием и выведением птенцов, чтобы давать хорошее мясо. И всем известно, что зимняя курятина – прекрасное лекарство в гриппозное время. В этом и заключается подлинная аборигенная кулинарная логика – использовать целостный метод, основанный на знании времен года и местных особенностей, а не просто добавление «аутентичных» ингредиентов. В любом случае, сегодня местная еда нам не по карману, так что мы готовим из того, что есть, и оставляем продукты вроде бопала (орехов макадамия) более состоятельным потребителям.
Другой пример – Джонни-кейк. Традиционно, это маленькие булочки из семян австралийской акации, испеченные на горячих углях. Сегодня их делают из пшеничной муки и пищевой соды, зачастую на решетке-гриле над электрической плитой. Получается аборигенное блюдо, адаптированное к изменениям среды и цепочек поставок. Чего не скажешь о мороженом из семян акации. Даже тофу, приготовленный в земляной печи, – это аборигенное блюдо. А вот бургер из мяса крокодила – нет (хотя любой блэкфелла, которого поймают за поеданием тофу, рискует мгновенно лишиться своих расовых преимуществ).
Сегодня аборигенная кулинария по-прежнему исходит из базовых кулинарных принципов (но не оригинальных ингредиентов) наших стариков: использовать то, что доступно, соблюдать баланс между животной и растительной пищей, включающей длинноцепочечные жирные кислоты, употреблять продукты в сезон и готовить их медленно, как это было бы в земляной печи или в золе. Я не вижу всего этого в ресторанах в аборигенном стиле, которые выигрывают награды, но при этом предлагают блюда, уместные скорее в каком-нибудь ресторанном дворике в Алис-Спрингс.
В аборигенных общинах и сегодня ценят мясо диких животных, но его нужно есть в сезон. Многие аборигены не будут покупать кенгурятину в магазине, потому что животных часто забивают не в сезон и оставляют на мясе слишком мало жира. Ее рекламируют как «полезный для сердца» продукт, но в правильное время года жир очень полезен. Хороший жир – важная часть аборигенной диеты, потому что мозг на 60 % состоит из жира и для нормального функционирования ему требуется большое количество липидов. Животные, которых откармливают зерном, а не травой, и забивают не в сезон, не могут дать здоровый жир. Извлекаемое из растений масло тоже не обеспечивает здорового жира, необходимого для аборигенной диеты.
Традиционная аборигенная диета очень разнообразна, круглый год она предлагает множество продуктов, которые обеспечивают нас необходимыми питательными веществами в правильном месте и в правильное время. Однако вследствие масштабного разграбления и разрушения аборигенных земель мясо диких животных стало дефицитом, да и времени на охоту в течение рабочего дня стало заметно меньше. Во всех отчетах поселенцев рассказывается о том, как много раньше было рыбы в водоемах, сколько стай птиц и летучих лисиц летали по небу, как ломились ветви деревьев от фруктов и орехов, как широки были поля пшеницы и ямса, но сегодня даже в самых отдаленных местах от этого изобилия осталась лишь бледная тень.
Потребляемые нами продукты теперь производятся в массовом масштабе на истощенной почве и обладают меньшей питательной ценностью, а ассортимент питания сужается, особенно при небольшом бюджете. Миллионы тратятся на кампании в поддержку «здорового выбора» и продуктов более высокого качества, при этом зачастую снисходительно используются словечки из аборигенного английского вроде «Deadly!»[49]. Но когда вы можете позволить себе только мясные консервы, рис и мороженые овощи, выбор, который у вас остается, становится смертоносным в прямом смысле.
Я помню, что до этой небольшой напыщенной тирады мы беседовали о здоровье и медицине, но в рамках целостного подхода такие понятия, как пища и медицина, животные и растения, трудно отделить друг от друга. В «медицине буша» есть нечто более важное, чем фразы, которые вы могли слышать, например: «Это растение аборигены использовали от зубной боли». (Почему-то всегда в прошедшем времени.) Речь идет об образе жизни и взгляде на мир, но прежде всего – об особом методе целостного исследования.
В качества примера оба-мы можем взять австралийский шелковый дуб, который в последнее время стали сажать по всей стране, потому что он дает красивые цветы. Но это дерево нельзя рассматривать как отдельный образец для использования в медицинских и других целях, поскольку оно является частью сложной системы, как и все остальные сущности во вселенной. Шелковистый дуб имеет такое же название на языках аборигенов, как и слово, обозначающее угря. Его древесина имеет ту же текстуру, что и мясо угря, и цветет он в пик сезона, когда угри набирают больше всего жира, сигнализируя нам, что настало самое время их есть. В этот сезон жир является лекарственным средством и может вылечить лихорадку. Роль растений в аборигенной медицине не ограничивается выделением изолированных элементов для использования в сфере фармацевтики. С подлинной системой знаний Аборигенной медицины можно ознакомиться, если перестать столь упрощенно воспринимать такие вещи, как шелковый дуб. Для этого потребуется не только брать образцы.
Оба-мы можем исследовать детальнее другие широко распространенные виды деревьев – например, золотую акцию, являющуюся символом Австралии. Для этой беседы я вырезал боевую дубину бунди из черной акации, украсив ее картой сада аборигенных лекарственных растений в Мельбурне, по которому гулял каждый день, пока собирал знания для этой части книги. Акация обладает мощным духом, и я отношусь к ней с большим уважением. При повреждениях почвы она покрывает обнаженную землю, как кровь, которая сворачивается в ране, и тем самым спасает микробиоту верхних слоев. Она удерживает азот в земле, а дым от ее листьев очень полезен во многих ритуальных практиках. У нее красивая древесина, из которой можно изготавливать отличное оружие. Ее семена очень питательны и насыщены белками.
Пора цветения акации – время сбора дикого меда для лекарственных целей: этот местный мед я знаю под названием may at, он убивает бактерии, например стрептококк. Кроме того он укрепляет иммунную систему и дарит вам безграничную энергию. Речные рыбы наливаются жиром в то же самое время, когда и птицы, ныряющие за ними и тем самым указывающие нам места их скопления. Это сезон, когда летучие лисицы набирают максимальный вес, и их жир – прекрасное средство от респираторных проблем, которые может вызвать цветение акации. Листья акации можно сжечь – если смешать их пепел с растущим поблизости табаком, то при его жевании будет выделяться больше алкалоидов и сапонинов. В это время концентрация данных веществ выше, чем в любой другой сезон, благодаря чему они становятся прекрасным стимулятором, повышающим концентрацию внимания и при этом не вызывающим зависимости. А внимание вам понадобится, если вы захотите углядеть крошечных черных пчел, летающих высоко в кроне деревьев и отбрасывающих короткие полосы света в лучах солнца, находящегося под определенным углом в это время года.
Все эти элементы в совокупности образуют часть целостной системы благополучной жизни, правильного мышления и крепкого здоровья. Однако до настоящего времени диалог между поселенцами и системой цветущей акации ограничивался лишь экологически неустойчивой эксплуатацией. Когда побеги акации покрывают поврежденную почву на фермах для ее восстановления, их травят как вредителей, одновременно удобряя мертвую почву суперфосфатами в тщетной надежде выжать еще чуть-чуть плодородия. Сам цветок акации в Австралии стал символом, который, в частности, использовали на Олимпийских играх в Сиднее (хотя туда его поставляли из Канады). Фармацевтические компании получают вещества из местного табака для производства лекарства от укачивания, а любители галлюциногенных наркотиков добывают из акации диметилтриптамин, чтобы расслабиться. Древесину чернодревной акации также ценят производители гитар. Можно было бы подумать, что такая сложная система, как рынок, могла бы динамичнее взаимодействовать со сложными экологическими системами. Однако такого рода диалог не ладится, если он строится на основе упрощения.