Я вот так протянул вверх (показывает), весь устремился вверх, и, не глядя никуда, я взмыл сквозь крышу, как какая-то ракета или снаряд, пущенный вверх. Я понимал, что Бог наверху, Бог на Небе. Что мне нужно только чувство именно вверх летящего, чтобы долететь. Это было какое-то особое чувство… Поэтому, я летел просто вверх, только к Нему, и с одной мыслью: «к Богу!»

И довольно долго летел. И краем как бы слуха, краем глаза я видал, что я пролетаю некие какие-то обитаемые уровни. Прям вот так, вертикально пронизывал (показывает). Эти слои были не светлыми, темными, и на них кто-то обитал. Кто даже вслед меня показывал: «смотри, смотри, как летит». Кто-то даже: «лови, лови». Но я летел совершенно ни на кого не обращая внимания. Поэтому, как стрела или как пуля, пронзил эти слои, и дальше было чистейшее, как сказать, состояние пустоты, темноты и пространства, в котором я все наращивал и наращивал скорость.

И в какой-то момент вдруг я увидал, что есть, там вот, наверху, некая граница. Потому что что-то начало просвечивать. Я довольно быстро прилетел к этой границе. Полетел и увидал, что это граница между светом и тьмой. И она довольно ощутимо видима. Реально видима, да. Там вот свет, а здесь тьма. Как это все, не могу сказать, но такое я видал. И я, туда ворвавшись, влетев, остановился. Потому что свет меня буквально пронизал насквозь, и я почувствовал совершенно другое состояние. Состояние прибытия домой. На какую-то свою Родину, которую я раньше не знал, предполагая, что моя Родина — это Земля. И более того, Родина — СССР. И конкретный дом, конкретный город. Но здесь есть другая Родина, куда более могущественная. Что эта Родина — область светлого такого, тут. И настолько это было убедительно, ясно, что доказывать даже не надо было ничего.

Я только одну мысль подумал, что раз это так, то я здесь и останусь жить. Вдруг я увидал, что стою на некой земле. Земля эта была — желтый песок, очень приятный, как бы сказать… И что я куда-то сейчас пойду, и что где-то что-то найду. Но в этот момент я вдруг услышал голос, Который задал мне вопросы. Вопрос в виде слова. Оно, как бы, имело объемные конфигурации. Какие-то объемные формы такие. Оно приблизилось ко мне, и вошло в меня. Как это объяснить? И я увидел, что это слово наполнено глубочайшими смыслами. Всем телом я это воспринимал: и слухом, и глазами, и всем.

Оно вошло в меня, оно имело колоссальный смысл внутренний, и энергию к реализации этих смыслов. Как они будут реализовываться, это я совершенно не понимал тогда. Но оно вошло в меня, и я сразу понял весь смысл слова. Слово имело в себе смыслы. Я могу сейчас до бесконечности рассказывать, варьируя или перебирая эти смыслы, но четкость восприятия была абсолютная. Для моего существования абсолютно исчерпывающая. Это — достоин ли ты быть здесь? А можешь ли ты быть здесь? А хочешь ли? А что у тебя есть для того, чтобы быть здесь? Кто за тебя поручится, чтобы ты был здесь? И масса-масса других вариантов.

Я подумал, что я останусь здесь, и это слово спрашивало все поводы, по каким я решил быть здесь. В итоге, да (и нужен ли он там). И когда я задумался, понимая, что на большинство этих поводов я даже и близко ничего не могу ответить, сказать конкретного, тогда, помогая мне, Кто-то и, как бы, это слово, открыл передо мною всю мою жизнь. Я вдруг увидал вокруг себя одновременно все. Как это объяснить? Она была вне времени. Я мог разглядывать любое событие, погружаясь в него как действующее лицо. Ангел, который наблюдает за всем этим.

Я увидал себя и в детстве, и перед самой вот этой своей смертью. Чем больше вглядывался, тем больше поннмал. Но я понял, что это исследование моей жизни может затянуться, и я буду думать, пока не найду что-то. Потом я понял, что окружающий свет, в который я попал, явил это слово в меня. И что свет со мной разговаривает. Тот голос, который появился немножко сзади и справа, я обернулся — там никого не было, но свет говорил со мной, вот атмосфера эта. Вот, золотого света. Прозрачная золотая атмосфера. Начал говорить со мной как лучший мой Друг, которого я никогда не знал, но оказалось, что Он лучший мой друг. И что в принципе, я всегда чувствовал, что Он есть. Всегда. И любой человек, я понимал, чувствует и знает, что Он есть. Просто привыкает, абсолютно привыкает. Просто человек совсем не спрашивает, когда сам решает что-то. Но тут Он Сам мне стал рассказывать все мои… Он Сам сказал: «давай Я тебе покажу конкретно самые значимые события в жизни».

Я согласился, конечно. Он мне стал показывать самые значимые. И в них Он мне все рассказал лучше, чем я сам бы это сделал. Он рассказал лучше и доброжелательнее, чем я бы это сделал. В итоге, после всего рассказа… я был полностью удовлетворен. Лучше никто бы не рассказал мне о моей жизни и конкретных событиях, в ней наиболее значимых. Однако ничего, что бы позволило ответить на мои вопросы, я не нашел. Но, поскольку я был такой парень, довольно сообразительный, я сказал, что: ну, а другие люди, которые сюда попадают, они-то лучше?

И Свет говорит: «да», и показал мне молодого человек, который тут же появился и начал мимо меня идти. Он был в удивительных, потрясающих по красоте одеждах, не наших, не земных, а неких царских, где-то вот средневековых или чуть-чуть ближе к нам, но это была какая-то потрясающая мантия, потрясающей красоты рубаха, такая длинная рубаха, какая у нас в Церкви иногда используется… Шел он полный жизни, сияющий, вокруг себя это жизненное чувство распространяющий. Очень приятное чувство. Ничем не напрягающее чувство моего самосохранения или что-то. Мне хотелось к нему приблизиться, и как-то его обнять, как самого дорогого и лучшего брата. Вот. Потому что я понимал, что он лучше меня намного.

Вот, он в руках нес бриллиант так размером сантиметров двадцать пять в диаметре, граненый. И этот бриллиант сиял совершенно удивительной красоты преломленным светом. Я увидал, что бриллиант играет этими цветами сам по себе. И даже не сам по себе, а как бы внутреннее состояние этого молодого человека и внутреннее состояние этого бриллианта были одно и то же. Этот бриллиант очень, идеально, практически, отображал состояние души человека.

Потом, много лет спустя, мне один батюшка сказал, что это и есть образ его души. Почитай вон в Апокалипсисе: «и дам тебе камень драгоценный…». Это образ его души. Но какой души? Души, прощенной Богом. Свет мне объяснил, что этот человек прожил жизнь, практически похожую на твою. И тут же показал мне, уже не так близко, как… моменты, которые очень походили на мою. Также в двадцать лет умер, расстался с телом. Предстал пред Богом, и Бог его простил. За что же Он его простил? Оказалось, за то, что у него была бабушка верующая, которая ему перед смертью сказала, что внучек дорогой, что бы ты ни делал на Земле, но ты помни, что Бог есть. И когда будешь проходить мимо церкви, ты нищим, которые там есть, хоть копеечку, но отдай и скажи: «во славу Божию!» Вспомни Бога, хотя бы так.

И он, любя бабушку, и доверяя ей, всегда это делал. Хоть копеечку, но давал, всегда говоря: «во славу Божию!» И когда он предстал пред Богом, грехов у него было не меньше, чем у меня. Но Бог ему сказал, что, поскольку ты на Земле, когда практически никто не помнил Меня, помнил Меня, я тебя здесь не забуду. И, простив ему грехи, сделал ему душу вот такой, какую сейчас мы видим. К нему слетались Ангелы, люди, которые там живут, и все его как брата принимали любимого, возлюбленного, и все хотели посмотреть вот в этот бриллиант, вовнутрь его погрузиться. Наслаждение было… Только головы смотрели на все это, удивляясь такой красоте.

То есть так вот, оказалось, что есть такие люди, которые приняты. И тогда мне голос предложил: «ну, посмотри, если у тебя нет в одеждах, в тебе, у тебя, хоть вокруг посмотри. Может, найдешь что-то». Я посмотрел вокруг на песке, увидал маленькое такое зернышко — жемчужина, но эта жемчужина была не морская, а вот речная. Они как бы такие «пожеванные» немного. Немножко такие неправильной формы. Я говорю: «так вот же, у меня есть тоже». Наклонился, и схватил вместе с песком эту вот жемчужину, и говорю: «вот она!»

А Он говорит: «процеди песок-то… сейчас посмотрим, чего она стоит». Я давай цедить, и вдруг вижу, что жемчужинка каким-то странным образом проскользнулся сквозь пальцы, и вместе с песком упала. Я посмотрел, начал искать ее, и нет в песке. Я тогда, не стесняясь уже, встал на колени, и стал разгребать все вокруг, на семь метров все разгреб. Нету! Просто нету. И тогда я просил: «а как же это так произошло?» Он говорит: «а ты вспомни, — говорит, — помнишь, ты, — показал мне снова это событие, — вот, ты идешь в Лавру…». Александро-Невскую Лавру. «Тебе интересно стало по какой-то причине. Вот нищие стоят. Вот ты имеешь рубль в кармане, больше ничего нет…». Но тогда рубль — это было… «И ты думаешь, что нет, рубль я не дам, но разменяю и что-то дам. А когда ты вышел, ты куда пошел? В другую сторону. И ничего им не дал. Вот, видишь?»

Я говорю: «так что же мне делать? Я хочу здесь остаться!» Он говорит: «ну, надо отработать. Отработать все твои неправильные действия». Я говорю: «каким образом?» «Вот, посмотри». И показал мне… Я оказался… примерно в той же самой области. Кругом был такой очень приятный красивый песок золотистого цвета. Где-то деревья были, там уже, в стороне. Но я увидал перекресток дорог. Я как бы на него с высоты некоторой смотрел. На этом перекрестке дорог была насыпана куча камней. Куча огромная. Куча в диаметре, наверное, где-то метров пятьсот-шестьсот, а высотой метров триста. Эти камни были, вот, и с кулак, и с комнату с эту (обводит руками). По-моему, даже и с дом были камни. Вот. Огромная гора такая целая. Я был удивлен. Голос некий сказал… вдруг и говорит мне: «как написано в Писаниях: «очистите путь пред Господом! Выровняйте пути Его, прямыми сделайте дороги!» Я говорю: «так что мне делать? Камни эти растащить?» Он говорит: «да, растащить». Я говорю: «а что еще?» «Надо их разбить. Куда ж их девать?» Я говорю: «ну, до гравия разбить?» «Да нет», — говорит. А я говорю: «как?» Он говорит: «вот песок видишь?»

Я начал мгновенно прикидывать, сколько мне это надо делать и чем. Какими-то механизмами. И понял, что никаких механизмов. Руками. Я сразу понял, что где-то от шестисот до восьмисот лет мне понадобится делать это с утра до вечера. Но, будучи опять-таки довольно сообразительным, я спросил: «а кто еще так работает?» «Да, работает». Показал мне в другой местности немножко гору камней, поменьше, мужчину, постарше меня, лет под сорок — т. е. в два раза старше меня, который старательно разбивал камень о камень. Летели такие мелкие-мелкие, подобные пыли осколочки. Потом он взял, устав… то есть прекратив эту работу, откуда-то вытащил палку вот такую (показывает, размером примерно с метр), где-то взял кусок материи, и начал привязывать продолговатый камень, сделав из него такое… типа топора или молотка… И когда он привязал, и уже собирался опробовать с размаху бить, вдруг из-за большого камня вышел охранник, воин такой, где-то метра три-четыре ростом, но совершенно спокойно разговаривая с ним: «ну-ка дай сюда». Взял у него (показывает), развязал, тряпку выкинул, палку, и дал ему камень: «вот, это твой». И повернулся, ушел. Снова пропал за камнем. И этот человек, весь покрытый серой каменной пылью, взял этот камень, и понял, что не надо ему больше этих попыток. И снова стал бить. Где-то у него… я тоже оценил, ну, триста лет с утра до вечера, все время.

Я понял, что серьезно попал. Тогда я стал спрашивать: «а, может быть, другой путь есть?» И тогда свет говорит: «вот разговаривай с ним». Вот существо, как я понял, это мой Ангел был. Мой Ангел-Хранитель, который всегда должен был со мной… почему-то я его хорошо знал. Хотя никогда не видал. А вот тут увидал. И он сказал… Свет перестал со мной разговаривать. Я находился в этом всем освещаемом пространстве… Ангел был подобный мне человек. Но, как я понимал, свободный. То есть он мог взлететь, улететь, и делать все, и все знал. Там, в той области. И он сказал: «ну, конечно, можешь ты быть освобожден от этой работы покаянием. Но покаяние на Земле делают. Я говорю: «что такое покаяние?» Он говорит: «исправление образа мыслей. А, вот, другие мысли и другие действия, раз ты будешь по-другому… Это для тех, кто на Земле живет».

Я говорю: «а я могу на Землю-то спуститься?» Он говорит: «сейчас уже нет. У тебя порваны связи». Я говорю: «что же делать?» Он говорит: «знаешь, есть еще один путь. Но решать это будешь не ты, делать, а пустит ли тебя Бог опять на Землю». Я говорю: «а бывало?». Он говорит: «очень редко, но бывало. Реальный путь, но очень редко который совершается. Попроси у Господа-Бога. По Его благоволению и благоутробию… как Он решит, так с этим полностью смирись. И не просто смирись, а поблагодари и прими с радостью, что Он скажет. И уже не ты решаешь, а Он. Примешь с радостью. Согласен?» Ну, а куда мне деваться? Согласен.

Меня привел Ангел на какое-то место, где был утес такой. Внизу пропасть. Поставил меня где-то недалеко от края утеса и сказал «подними руки (показывает), только внимание наверх, на Небо, и проси у Господа: «Господи, разреши мне спуститься на Землю для покаяния!» Я встал и говорю: «Господи, разреши мне спуститься! Как ты решишь, так и будет!» Ангел говорит, даже так хлопнул меня по спине (показывает), ощущение такое было… «не так! Громко, на весь мир!» Я снова: «Господи…». Он еще раз: «не так! На весь мир!» Я как закричал изо всех сил вот туда, на Небо.

Он говорит: «ну, теперь жди и никуда не отвлекайся! Никуда!» Я сто-стою, жду (показывает, держа руки поднятыми вверх), жду ответа. Оказывается, я не то, что уставать начал, там не устаешь, но чувство такое, что пора бы устать, появилось. И я начал немножко глаза опускать. Он тут же меня… опять мне поддал, говорит: «туда, только туда, только к Господу!»