Тогда, значит, отсюда мы зашли к родителям. Родители отдыхали. Что-то меня останавливало. Останавливало здесь. Вот как бы радость была. Вроде как что-то мне нужно было здесь закончить. Ну, и родителей посмотрел. Ангел сказал: «может быть к сестре? Вот куда ты хотел там кого-то еще увидеть, с кем попрощаться? Хотя это не смерть твоя. Вот, через несколько часов душа будет на месте, снова будешь жить». Но по плотской жизни кто живет, да, это так, что все же надо тут что-то увидеть, что-то закончить. Потому что, как сказать? Вот жизнью жил такой больше плотской, поэтому как-то сразу не решался на такое.
И тогда, когда душа вышла у меня с тела, Ангел впереди говорит: «у тебя душа будет в том, в чем ты одет. Иди оденься!» Так своей одежды у меня не было. У отца в шкафу там были какие-то одежды. Так вот как-то по расторопности не пошел. Думал там родители меня собьют чего-то. Не пошел, да. И, когда вышла душа, душа у меня осталась вот в майке с коротким рукавом и вот плавки, да. А там насколько это стыдно. Здесь человек может ходить, и как бы вроде ничего такого. Но там такой стыд одолевает, вот, почему-то. Потому что так не положено. Все души одеты в такие одежды, с длинным рукавом. На себя смотришь — стыдно и страшно.
И вот некоторые прошли места. Меня никто не слышал с людей. А видеть их видел, даже дотрагивался до них. Видеть они никак не могли. Еще спрашивал, как бы мне поговорить, допустим, с родителями. Как поговорить, чтобы они потом знали, чтобы была у меня связь, что я с ними разговаривал. Можно поговорить только так — мысль душа посылает свободно. Свободно действуешь мыслью на другого человека, так же, вот, как сейчас мы языком говорим, а там свободно мысль посылаешь, и тот человек, он воспринимает эту мысль. Но, если человек невнимательный, да, к этому, он просто ее не примет. И не поймет, что это такое.
А так это общение такое… мы можем, вот когда хороним кого-то, эта мысль, если внимательным быть, тем более… эта душа, она всегда скажет любому человеку, может передать всегда. И, вот, так как родители отдыхали, Ангел-Хранитель говорит: «вот, смотри, как идет мысль» У мамы сон был такой, какой-то сон не очень ясный. Я видел это. И говорю: «как же мне тогда передать ей?» Ну, от себя что-то сказать. А чтобы передать, нужно чтобы это как бы прошло. И тогда передать. Но тут… человек во сне… могла бы она меня услышать, конечно, если бы голова уже была чистая. Мысль была бы уже очищенная. Только так. Но у нас не было времени на все это. Ангелы повели.
Вот, восточная сторона, да, восток, когда мы вышли с дома… душа может выходить через все, что угодно. Мы выходили через дверь. Ну, просто, как сказать, принято вот так ходить. И Ангелы так заходят. Это бесы могут летать и через форточки… И тогда… восточная сторона, да, Высота очень большая. Это такой люк. Ну, какие-то сотни километров. Было все видно. Очень такой красивый цвет был. Это туннель, туннель шла. И оттуда было видно, как схождение в ад, тоже было как туннель, в ад. И вот, когда мы проходили первое мытарство, нужно было только молиться мне. Отвечать на вопросы там нельзя. Бесы всякое говорят, искушают, испытывают так душу. Вот.
И первое мытарство — это празднословие… Их всего двадцать, как вы знаете, да. Здесь увидели бесов, да, и сразу… Когда увидел бесов, сразу появился страх. Предупреждали меня Ангелы, говорили, что особенно на каких мытарствах тебя будут останавливать, очень… там, на тех-то, на тех-то. Где, конечно, больше грехов, да. Будут спрашивать так, как сказать, как души, которые уходят навсегда. Так. И вот на этом мытарстве остановились, бесы начали подходить к нам. К душе. Они подходят ближе так, что называют грехи, вот… Ангелы в ответ оправдывают душу добрыми делами. Защищают добрыми делами. Праздность, праздность — она… все там записывается. Бесы показывают, как бы… себя видишь, как на экране. Что когда делал. Это все… себя видишь. С кем совершал грех, как, с кем это было: днем, ночью, в любых местах. Здесь праздность — это больше на что язык… Кто много говорит — это все праздно.
Там вот эта, как бы, совесть, совесть, да, она просыпается. Здесь себя, конечно, во грехах можно видеть так, вот. Но там любой человек, пусть самый-самый грешный будет человек, он себя там будет видеть по-другому, как он видит здесь. Здесь человек возлюбил грех, и он живет по этому греху. Он не замечает, человек думает, что это все хорошо, так и должно быть. Там это совсем, так сказать, в другом измерении идет. Душа тогда она все видит, все понимает, все знает. Так, как это должно быть правильно, по Божьему. Как положено, вот.
Второе. Это подряд, вот, где у меня грехи были, это один за одним шли. Там все записано. Где кому оправдывался или врал. Начиная с детства. И грехи больше всего… Спрашивают… у бесов это все записано, да, что… больше даже за детство, за юношеские грехи. Человек может прийти в Церковь в тридцать, в сорок лет. Только пойти. Но, если он начинает каяться только с этого времени, когда пошел в Церковь, а то у него, как бы, остается. И тогда, когда приходит смерть, именно так вот враг он берет и оттуда. И грехи юности, детства, все эти грехи потом всплывают. Но, если человек кается… там вот эти хартии видел, как это происходит. Хартии, когда человек покаяние, да, приносит, благодатью Божией это все исчезает. Тогда, если они достают эти свои свитки, тогда они могут быть пустые просто.
Один от другого переходят… душу Ангелы не ведут. Душа должна идти сама. Вот лестница, вот, вы видели, наверное, как она изображается? Такая вот она и есть. Такая тоненькая-тоненькая лестница идет. И по ней идти тяжеловато. И там вот по греховности тяжко по ней проходить. От мытарства одного на второе тоже перейти две лестницы такие. Это, в общем, такое расстояние. Тогда переходят… следующее мытарство идет. Вот так вот их двадцать.
На самых главных, может быть, остановлюсь, да. Самое на многое, которое попадают люди, самое большее, это празднословие, блуд… Кто говорит слово «я», да, всегда. В своих словах употребляет часто. Это слово оно уже несет гордость. Да, вот это просто слово. Вот, когда еще были мы на Земле, Ангелы со мною беседовали, и, когда отвечал им, да, или что-то у них спрашивал и говорил эту букву, тогда они исчезали. Вот как сказать, чувство такое Господь давал, что мог видеть их, чувствовать, что они удалились. Допустим, на двадцать-тридцать метров отскочили от меня. А потом у них спрашивал, а почему вот вы… куда вы деваетесь? Они говорили, что, когда вот эту букву будешь говорить, мы будем отходить от тебя. И смотри внимательно, когда будешь проходить мытарства, не называй эту букву. Если эту букву будешь говорить, то будешь даже падать вниз… Допустим, поднялся на пятое, а упадешь на четвертое. А потом придется подниматься еще тяжелее.
И так бесы меня там вывели очень, они сильно давят там, что пришлось мне сказать эту букву. И тогда вот с одного мытарства упал на нижнюю ступень, так сказать. Потом приходилось снова подниматься вверх. И все у меня дрожало, душа вся дрожала. Вот две-три ступени сделаешь, и все, душа падает, потому что сил нету подниматься. А идти душа должна только сама, проходить по этим ступеням. Так, Ангелы нести, так сказать, не могут. Потому что так положено, так это все устроено.
И тогда вот скажу, что это на шестнадцатом мытарстве случилось. Что бесы все показали, что тогда я уже женатым не был, в блуде жил, и все эти грехи были показаны. И так уж они начали это быстро показывать, что Ангелы даже не успевали им…
Тогда они начали показывать, рассказывать прям, напрямую на нас, два злейших беса. И когда они уже подошли, были примерно метрах в трех-четырех от нас стояли, и… кричали так, что эту душу мы не пропустим. Вот, покаяния не было, на ней такие грехи, и все. Ангелы им отвечали, что эту душу вы не сможете остановить, так как это не смерть этой души. Господь взял, значит, эту душу мы все равно проведем. Так что защищать ее, так сказать, тяжело было защищать.
И тогда они начали душу испытывать. А испытывают они ее так: они обзывают ее по-разному, по-всякому, настолько вот… На меня там все говорили, это уже, как бы, не слушал их. Потом они начали говорить про родителей что-то ложное, всякую такую грязь. Я слушал, слушал… Еще они действуют так как-то… они вселяют это… ну, есть и у меня что-то такое греховное. Не выдержал. Не выдержал я этого. Уже не могу пока точно объяснить… И тогда грубо ответил… обозвал их так прям грубо, и тогда ихняя злость… они тогда просто бросаются. И, тогда же, было такое, что они набросились на меня, схватили душу у Ангелов и стали меня, как сказать, вырывать. Разрывать душу просто. И тогда вот святые Ангелы опалились… Они отлетели на несколько метров, крылья ихние прям, как бы, оплавились. Такой запах, был паленым таким.
Вот здесь Ангелы меня грозно предупредили, сказали, что так делать нельзя, здесь должен только терпеть, а отвечать нельзя на них. Такое вот, должен только молиться… Тут все было показано. Все мои грехи: блуд, аборты, вот все это было показано. Но аборты, они, конечно, больше, как сказать, больше ответственность ложится на женщину, чем на мужчину. Хотя с мужчины это тоже не снимается так просто, вот. За все приходится отвечать. Да, за все приходится отвечать… Еще четыре мытарства. И вот дальше нужна была помощь. Веская нужна была помощь. Ангелы вели вот душу. И сил, так сказать, у меня уж не было, переходить не мог. Уже не мог переходить по лестнице, сил не было. Сказал об этом Ангелам, что отказываться не отказываюсь, но идти не могу, потому что подниматься, как бы, нет сил…
Если до изнеможения довести тело человека, да, оно… ну как, может, сколько еще пройдешь, а потом все уже. Падаешь, а подниматься не так просто. Душа, она тоже имеет силы. И вот когда-то они заканчиваются, изнемогает душа, тогда она уже не может шевелиться. Здесь меня спасла вера. Господь спас. Ангелы сказали: «вот ты больше доверял Богу-Отцу»… Как-то они меня настроили так, что… сказали: «за Бога-Отца иди! Иди, и пройдешь!»
И тогда душа как будто бы отряхнулась. Как-то она аж подлетела, подпрыгнула. Идешь за Богом, иди. Господь поможет. И здесь силы такие просто… Душа пошла, и легко пошла. И сказал, что пойду и пройдем. До конца пройдем. Что могу подниматься и идти. И здесь… когда уже было пройдено… двадцатое мытарство, последнее — немилосердие, жестокосердие. Там тоже было показано до всего. Показывается даже если убиваешь муху. И это уже считается. Убиваешь и еще такое, как бы, над ней издеваешься. Отрываешь там ей лапки, крылья. Это уже считается жестокость.
Бесы кричали, что ставим весы. По греховности не должен он проходить никак, так как больше у него дел плохих. На мытарствах была помощь. И там вот как кто помогает, помощь идет, тогда чувствуешь, что это от кого-то помощь. И тогда мне Ангелы говорили: «знаешь, кто тебе сейчас помогает?» Помогала мне одна бабушка, которая в жизни вот, у нас жила, в деревне, и вот она молитвенница была. И когда-то в детстве я ей помогал. Доносил сумку тяжелую. И она тогда мне говорила: «что тебе надо, сынок, за то, что ты мне помог?» Я говорил
И вот здесь, когда мытарства проходили, да, и вот была такая остановка, нужна была помощь, и эту помощь получил. И так вот перекрываются грехи. И так вот если мы здесь молимся, да, молимся святым, помогаем друг другу, тогда и там вот на мытарствах будем, тогда и нам Господь даст помощь. И от тех святых будет помощь, которым мы молимся. Вот там ничего нигде не пропадает. Каждое слово… это все взвешено. Молитва. Любая молитва, как бы человек ни молился, своими словами, это все до Бога доходит. Все доходит. Все.
И вот, когда поставили весы, тогда положили на чашу мои добрые дела, положили Ангелы, бесы положили мои грешные дела, тогда греховная чаша перетягивала влево. Мне, значит, нужна была помощь. Нужна была веская помощь, для того чтобы пройти дальше. Прохождения дальше. И эту помощь подал мне преподобный Сергий. Да. Была помощь от преподобного Сергия. Преподобный Сергий сказал, что… Вот сначала видеть не видел преподобного Сергия, да, но было сказано, что вот, от преподобного Сергия помощь тебе. Вот, ложится на весы. Тогда весы перетянули. Сразу на доброе дело перетянули, с большой силой. И вот Ангелы говорят, что увидишь преподобного Сергия чуть попозже.