6.7. Уход в раскол под предлогом «бегства от ереси»

Нередко возникновение церковного раскола сопровождается выдвижением в отношении священноначалия канонической Церкви необоснованных обвинений в исповедании еретических воззрений, что провоцирует развитие конфликта религиозных ценностей. В ряде случаев подобные обвинения формулировались в качестве идейного обоснования схизмы, имевшей более прозаичные причины своего возникновения (конфликт интересов или конфликт нерелигиозных ценностей). Учитывая специфику церковных расколов, одержимых пафосом «бегства от ереси», восстановление нарушенного ими церковного единства может иметь больший успех после преодоления подлинных причин, породивших конфликтную ситуацию.

Выдвижение в отношении священноначалия обвинений в ереси может рассматриваться руководителями схизматических движений в качестве средства наделения раскола признаками канонической обоснованности. Предпосылки к тому они находят в церковных правилах, допускающих отделение клириков и мирян от исповедующих еретические воззрения иерархов. Примером тому является 3 правило III Вселенского Собора, указывающее на недопустимость пребывания в общении с несторианскими епископами: «Вообще повелеваем, чтобы единомудрствующие с православным и Вселенским Собором члены клира, отнюдь никаким образом, не были подчинены отступившим, или отступающим от православия епископам». Внутренняя логика канонических предписаний, касающихся отношения к неправомыслящим архиереям, предполагает оценку разрыва общения с ними как необходимого дистанцирования, позволяющего оградить Церковь от разрушительных последствий распространения лжеучения[228].

и «ересь экуменизма»[229]). Подобная практика находит резкое осуждение в православном каноническом праве. Во-первых, совершенно недопустимо самочинное именование ересью какого-либо богословского мнения или явления церковной жизни, не подвергшегося соборному осуждению. Во-вторых, категорически недопустимо отступление священнослужителей от своего священноначалия до тех пор, пока последнее не начнет проповедовать уже осужденную собором ересь или само не подвергнется соборному осуждению.

В противном случае священнослужитель воспринимается как «восхищающий себе суд, митрополитам предоставленный» (Двукр. 13) и подлежит извержению из сана[230]. Подобное деяние, совершенное монашествующими или мирянами, влечет за собой отлучение от Церкви до тех пор, пока виновные не осознают свои заблуждения и не вернутся с покаянием под омофор законного священноначалия: «…аще же монахи или миряне, да отлучатся вовсе от Церкви, доколе не отвергнут сообщения с раскольниками, и не обратятся к своему епископу» (Двукр. 13)[231].

861 г.: «…аще который пресвитер или диакон, по некоторым обвинениям, зазрев своего епископа, прежде соборнаго изследования и разсмотрения, и совершеннаго осуждения его, дерзнет отступити от общения с ним, и не будет возносити имя его в священных молитвах <…>: таковый да подвергнется извержению, и да лишится всякия священническия чести» (Двукр. 13); «Аще который пресвитер, или епископ, или митрополит, дерзнет отступити от общения с своим патриархом, и не будет возносити имя его <…>, но прежде собор-наго оглашения и совершеннаго осуждения его, учинит раскол: таковому <…> бытии совершенно чужду всякаго священства» (Двукр. 15);

6.8. Уклонение в раскол по причине несогласия с церковными реформами

Значительную опасность для церковного единства могут представлять проекты реформирования православной традиции, поскольку они чреваты возникновением конфликта религиозных ценностей и порождают наиболее устойчивые расколы. Недостаточная информационная подготовленность и административные методы проведения подобных преобразований могут повлечь за собой раскол даже в том случае, если реформа предполагает не нововведение, а возвращение к исконной, освященной древностью церковной традиции. Схизматическим группам, отделившимся от канонической Церкви по причине несогласия с проводимыми в ней преобразованиями, свойственны радикализм, бескомпромиссность, пафос стояния за истинную веру. Свое возвращение в Церковь такие раскольники допускают только при условии ее возвращения к дореформенной традиции, что на практике бывает трудноосуществимо. Попытки поиска компромиссного решения созданием отдельных очагов дореформенной традиции в рамках канонической Церкви в большинстве случаев имеют незначительный успех и к окончательному преодолению раскола не приводят. В силу означенных особенностей раскольнических движений, порожденных несогласием с церковными реформами, их возникновение легче предупредить, нежели впоследствии уврачевать.

Исторические примеры:

В середине XVII ст. Русскую Православную Церковь потряс крупный раскол, вызванный массовым народным несогласием с богослужебной реформой Патриарха Никона, предполагавшей замену целого ряда элементов древнерусской богослужебной традиции на аналогичные элементы из греческого обихода. Авторитарный метод проведения реформы не нашел понимания в широких слоях русского общества и первоначально породил внутрицерковную старообрядческую оппозицию. Окончательное отделение старообрядцев от Русской Церкви явилось следствием принятия позиции греческих иерархов и богословов, склонивших участников Большого Московского Собора 1666–1667 гг. к наложению анафемы на старые обряды и всех их сторонников. Последующие попытки создания старообрядных структур в рамках канонической Церкви (так называемое единоверие) широкого успеха не имели и к уврачеванию раскола не привели[232].

Второй крупный церковный раскол, вызванный сопротивлением реформированию церковной традиции, произошел в ХХ в. и явился следствием проведения календарной реформы, осуществленной большинством Поместных Православных Церквей. Как и в случае с русским старообрядчеством, возникновение старо-стильного раскола во многом обуславливалось недостаточностью духовно-просветительных мер, направленных на объяснение верующему народу смысла проводимых преобразований. Кроме того, директивный способ введения нового стиля, не оставлявший альтернативы для сторонников юлианского календаря, во многом обусловил их окончательное отделение от канонической Церкви. Предпринятая много позже программа создания старокалендарных приходов в границах Элладской Православной Церкви оказалась запоздалой мерой, не встретившей массовой поддержки и оказавшейся неспособной привести к окончательному уврачеванию раскола. К началу XXI ст. старостильный раскол получил распространение в пределах территорий канонической ответственности Константинопольской, Александрийской, Русской, Грузинской, Сербской, Румынской, Болгарской, Кипрской, Элладской, Албанской, Чехо-Словацкой и Американской Православных Церквей[233].

6.9. Образование раскольнической группы в результате внутрицерковного конфликта

Одной из возможных причин возникновения церковных расколов является предельное развитие конфликта интересов, обусловленных несогласиями в вопросах церковно-административного характера (например, недовольство личными качествами или административными решениями правящего архиерея, протест против перевода священника на другой приход и т. д.). Доктринальные, политические или мировоззренческие мотивы в возникновении расколов такого рода крайне ничтожны, но они могут активно использоваться всеми участниками конфликта с целью наделения собственной аргументации большей канонической обоснованностью. Иными словами, в данном случае конфликт интересов имеет тенденции к перерождению в конфликт религиозных ценностей. Например, отказ клирика подчиниться решению правящего архиерея относительно смены места служения может истолковываться нежеланием выполнять распоряжения высшей церковной власти по причине ее духовной поврежденности или политической ангажированности (например, впадением в «ересь экуменизма», «ересь сергианства» или, что характерно для Украины, Белоруссии, Молдовы и некоторых других стран, по причине излишней приверженности российской внешней политике). Рассматриваемый тип церковных расколов достаточно легко устраним на стадии развития конфликта интересов, когда потенциально способная к отделению сторона еще не подкрепила свою позицию доктринальными, политическими или мировоззренческими аргументами. По мере своего развития схизматические движения приобретают идейную мотивацию, что приводит к эволюции расколообразующего конфликта и крайне затрудняет вопрос преодоления раскола.

Исторический пример:

В апреле 1990 г. настоятель Цареконстантиновского собора г. Суздаля архимандрит Валентин (Русанцов), несогласный с решением правящего архиерея о переводе на другое место служения, покинул юрисдикцию Московского Патриархата и присоединился к Русской Православной Церкви Заграницей. В том же году произошло его назначение на должность Экзарха РПЦЗ в СССР, а в 1991 г. состоялась хиротония во епископа Суздальского. Вступив в затяжной конфликт со своим новым священноначалием, «епископ» Валентин в 1995 г. окончательно разорвал общение с Русской Зарубежной Церковью, основал неканоничную «Русскую Православную Автономную Церковь» (РПАЦ), а спустя несколько лет усвоил титул «митрополита». В 1996 г. Архиерейский Собор РПЦЗ принял решение об извержении «митрополита» Валентина (Русанцова) из священного сана, а в 1997 г. Архиерейский Собор РПЦ МП утвердил акт об отлучении его от Церкви.

Несмотря на строгие канонические прещения, возглавлявшаяся бывшим суздальским настоятелем раскольническая структура продолжала развиваться. К 2010-м гг. РПАЦ насчитывала в своем составе 11 «архиереев» и более 100 приходов на территории Российской Федерации, Белоруссии, Украины, Латвии, США, Болгарии и других стран[234].

6.10. Отделение от канонической Церкви носителей прораскольнических идей

Серьезную угрозу церковному единству может представлять распространение псевдоправославных религиозных идей, притязающих на выражение подлинного православного учения. Для носителей подобных воззрений отсутствие поддержки со стороны священноначалия и церковного большинства объясняется всеобщим духовным падением и нестойкостью в вере. Усвоение идей такого рода влечет за собой формирование у их носителей чувства собственной исключительности и духовной элитарности, порождающих индивидуальную и групповую маргинализацию. Крайним пределом развития конфликта религиозных ценностей, возникающего между представителями Поместной Церкви и маргинальными внутрицерковными группами, может стать решение последних о формировании нового раскольнического сообщества или присоединение их к уже существующей схизматической группировке.