Все маги умеют перевоплощаться — об этом ей по секрету сообщили фейри. Секрет Полишинеля — кажется, так презрительно отозвался об их разговоре принц, чем заслужил ослиные уши на весь вечер. И все-таки, в свое время Ханна ни разу не заподозрила, что Марна тоже владела этим даром. Может, та перевоплощалась по ночам? Интересно, в кого превращалась она: в сороку или ворону? Может быть, в сову, чье предостерегающее уханье до сих пор частенько раздается в ночной тиши?
Притвориться курицей старику в прошлый раз удалось намного быстрее. На сей раз он так долго кряхтел, охал и приседал на корточки, что Коори исчерпал весь запас шуточек, а Грёнхен, не выдержав, запустила в мага чайным блюдцем и пригрозила трухлявым проклятьем до конца дней.
— Видал? Помогло, — Берр с опаской проводил взглядом удаляющегося ворона и поправил на всякий случай шляпу. — Мог бы догадаться и приготовить для дамы настойку от мигрени. Спорю, она бы это зелье в два счета приготовила.
— Ой, и не говори, — Орешник с досадой потер раскрасневшиеся глаза. — Хотя, для такой черной магии… Скорее всего, побрезгует. И где старик столько мандрагоры откопал? Со всего света, что ли, собрал?
— То-то Гарн сбежал, даже на ужин не остался, — Ханна вытерла со лба пот. Странно. В конце лета — и вдруг такая жара.
— Засуха. Мне птички нашептали, по всему лесу деревья сохнут. Странно еще, что до нас не добралась. Еще вроде какие-то слухи ходят о чудище — точно не расслышал, лень было.
— Про чудище — лень? — поразилась Ханна, а Бересклет звонко щелкнул собрата по кончику длинного носа.
— Не мог догадаться, что Ханне будет интересно?
— Да какие там чудища? — возмущенно привстал Орешник, и неочищенные корни живо вскочили, неуклюже поскакав в траву на своих коротких ножках. — Наши тролли живо чужака сожрут и не подавятся!
Так-то оно так, но… Что-то в лесу было неладно. И Бузина жалела, что так некстати разболелась голова и она не может поговорить с соседями. Чаинки в ее стакане упорно предсказывали скорые перемены и покой. Оставалось надеяться, что не вечный.
Серебряные пуговицы
Карета, разбудившая ее поутру, громыхала по брусчатке как Торова колесница. И да, заскрежетать зубами ей захотелось не меньше2, особенно когда она увидела, кто выходит из обитых иссиня-черной кожей недр, раздутых, словно на рессорах и впрямь покачивалась родственница сказочной тыквы.
Кузен изменился, прибавил в весе. На носу красовалось модное по тем временам золоченое пенсне. Обтянутый атласным жилетом живот напоминал желейный пудинг, а шитый серебром и жемчугом камзол смотрелся богаче, чем ее парадное платье. Впрочем, Эрланд всегда имел слабость к женским нарядам и, говорят, даже спал в кружевной сорочке с розами.
— Дорогой кузен! — Агнетта покорно дала расцеловать себя в обе щеки, а затем украдкой стерла со щеки следы вишневой помады. — Как вы расцвели за границей! Поездка явно пошла вам на пользу.
— Ну а вы, милая сестрица, скорее, похожи на уставшую розу, — хвала небесам, хватило такта не сказать «увядшую». Похоже, кузен так и не избавился от своей привычки растягивать слова, а легкий акцент даже придавал ему шарма. Королева уже заметила пару фрейлин, нарочито медленно прогуливающихся неподалеку. Кружевных вееров было маловато, чтобы скрыть красноречивые взгляды и зардевшиеся лица. Нет уж, не так быстро, ведь кузен был нужен ей самой.
— Не поинтересуешься, зачем я вызвала тебя, да еще и так срочно? — галантно подхватив своего спутника под руку, она повела его по гравиевым дорожкам в сторону цветника. У Эрланда было много слабостей, одна из них — розы. При виде них он на пару мгновений терял дар речи — вот тут-то она и вставит нужную пару слов.
— Полагаю, чтобы на время попридержать твою корону, пока брат притворяется листиком у себя в оранжерее, — а кузен зря времени не терял, поднаторел в придворных тонкостях. Еще бы не эти ярко-желтые чулки и скрипучие башмаки с огромными пряжками. Агнетта старалась не думать, как они вдвоем выглядят со стороны. Она, наскоро причесанная, в своем далеко не лучшем платье, и разодетый кавалер в несуразном парике, ковыляющий на своих каблуках почище Лафлеша3.
— А потом, когда все уляжется, ты снова улыбнешься и намекнешь, что пора мне убираться восвояси. Comme d’habitude! 4
— Тогда… зачем же ты все-таки приехал? — Агнетта лукаво прищурила глаза, глядя на него сверху вниз. Даже на своих каблуках Эрланд был ниже ее на целую голову. А еще эти серые, будто посыпанные каменной крошкой, волосы, тщательно спрятанные под париком. Не зря при дворе шептались, что отцом королевского кузена мог быть сам горный король. Иначе откуда брались все эти драгоценности, бриллианты и золотая нить? Кто-то методично оставлял завернутые в мешковину свертки накануне дня его рождения — и перевязанная бечевой ткань пахла лесом, мшистыми валунами и родниковой свежестью.
Только из-за них ссыльный родственничек пользовался такой популярностью в соседнем государстве. Говорят, местный король даже собирался женить его на своей племяннице. А Эрланд в ответ закрутил роман с ее горничной…