— Ну как же не помочь такой милой девочке?

Свет зажегся вновь. И все увидели стоявшего возле стола Свейна. Живого и здорового, если не считать нескольких свежих царапин на руках и груди.

— Парень, прикрылся бы что ли, — вскочив, Коори крепко обнял принца — а заодно прикрыл его от Ханны. — Что же ты в одном исподнем разгуливаешь?

— Остальное еще не высохло, — кутаясь в шерстяное одеяло — которое также появилось из ниоткуда, повинуясь воле хозяина, — Свейн неловко сел за стол, стараясь не встречаться глазами с Ханной.

— Вот и все, — Ристафал был явно доволен тем, как быстро удалось разобраться со всеми просьбами. — Забегая вперед, скажу, что принц свое желание получил сполна.

— И какое же?

Свейн чуть не поперхнулся горячей картошкой, но головы так и не поднял. Вздохнув, Бересклет выудил у него из волос пахнущие тиной водоросли.

— Кажется, я догадываюсь… — он с укором взглянул на Ханну. — Говорил же: не спеши, обдумай хорошенько.

— Получается, зря шли, — вторил ему Коори.

А как же Фафнир? Или на магов соглашение не действует?

— Тот старик? С ним мы тоже в расчете, — пожал плечами Ристафал. — Так что забирайте, мне он даром не нужен. Если, конечно, до утра не рассыплется.

Сделав широкий жест, мол, я вам больше теперь ничем не обязан, а теперь можно и попрощаться, дух принялся потихоньку растворяться в воздухе.

— Погодите! — в отчаянии крикнула Ханна. Надо было что-нибудь придумать, хоть что-то. — Я… у меня для вас послание. От королевы Агнетты.

Ристафал задумчиво покрутил прядь, обдумывая услышанное. Сперва было рассмеялся, но потом улыбка потихоньку сошла на нет.

— Просьбу, вообще-то, надо высказывать лично, — осторожно заметил Берр.

— Но ведь и королевы пешком не ходят, — шепотом возразил ему Орешник. — Они только приказы отдают.

Пожалуй, к такому же мнению пришел и Ристафал. С досадой прикусив губу, он оглядел сборище назойливых гостей. Ведь не отступятся, нет. Похоже, человеческая изворотливость в который уже раз поймала его самого на собственном слове.

Мерцающие соцветия

Как же она хотела, чтобы этой ночью ей приснился отец…

Лежа на постели из мягкого, шелковистого мха, Ханна поглаживала кожаный футляр. Тот еще хранил запахи моря и конского пота. У самого основания под пальцами угадывались две скрещенные буквы, А и Л, монограмма ее деда. Тот не мог похвастаться знатным титулом, но всю жизнь тратил баснословные деньги на дорогие вещи, как рассказывал отец. Жаль, что после его похорон многое пришлось продать с молотка, остались только инструменты для мореплавания и мамина заводная шкатулка для украшений.