— Сегодня же вечером еду в посольство и попрошу генерала Шанзи уволить меня на несколько месяцев — отвечал граф. Леночка бросила на жениха взгляд, полный благодарности.

— О, Гонтран! — нежно проговорила она. Молодой дипломат взял ее маленькие ручки и, целуя их, произнёс:

— Что значит это ничтожное пожертвование, лишь бы только мне удалось, благодаря ему, отереть ваши слезы и вызвать улыбку на ваши губки.

Сломка слегка пожал плачами.

— Эти влюблённые, — пробормотал он, — всегда и везде одинаковы. У всех одни и те-же фразы, какие вечно повторяются с самого сотворения Адама и Евы.

— Что ты там ворчишь? — перебил своего приятеля Гонтран.

— Я говорю, что твоего отпуска еще недостаточно, — мне нужны деньги, тысяч пятьдесят.

— Опять-таки сегодня-же вечером я напишу тебе чек на эту сумму, — ответил, не задумываясь, молодой дипломат. Затем он прибавил на ухо Вячеславу:

— Только пожалуйста будь по-экономнее: это все мое состояние.

— Гонтран, — воскликнула, услышав великодушный ответ жениха, Леночка, — я не хочу…

— Дело идет о спасении вашего отца, m-lle, — бесцеремонно перебил ее Сломка.

Молодая девушка покраснела и, потупившись, прошептала:

— Я не хочу, чтобы граф разорялся из-за нас.

— Ах, — с жаром вскричал молодой дипломат, — если бы у меня были миллионы, я и не задумался бы отдать их для спасения отца дорогой для меня особы?

— В таком случае, — холодно отвечал молодой инженер, — г-н Осипов спасен. Завтра мы едем с тобою, Гонтран, в Париж и приготовим там все нужное для освобождения узника.

— А твоя служба?

— К чёрту службу.

— Но я не могу ее оставить одну, — тихо сказал другу граф, знаком указывая на Леночку.

— Ах, эти женщины! — пробормотал с досадой молодой инженер. — Ну, да ладно, оставайся пока здесь, я один поеду и всё приготовлю, а потом приглашу и тебя.

Сказав это, господин Сломка энергично забегал по комнате, отчаянно теребя свои курчавые волосы, — признак, что он был всецело поглощён какой-нибудь идеей. Наконец Гонтран остановил приятеля.