После полуминутного молчания «Аскольд» отзывается:
– Здесь, капитан первого ранга Рейценштейн.
– Николай Карлович, – говорю я ему, – должен вас обрадовать, Камимура никуда не выйдет в ближайшее время. Я понял, как сделать так, что он будет очень сильно занят.
– Ну, ну, Сергей Сергеевич, – недоверчиво хмыкнула трубка. – И как же, позвольте узнать?
– Вы спрашиваете, как? – Я ухмыляюсь про себя. – Есть средства! Организуем ему увлекательное приключение, так что вы не волнуйтесь! Мы еще те фокусники-иллюзионисты. Вы еще не всех зайцев в нашей шляпе видели!
– После истории с адмиралом Того я вам охотно верю… – Рейценштейн немного помолчал. – И что же, опять будет что-то в этом духе?
– Нет, не столь брутально, Николай Карлович, Павел Павлович против, надо чтобы Япония успела набрать еще кредитов. А если мы их начнем слишком быстро истреблять, то им никто денег не даст. – Я подумал и добавил: – Но в один броненосный крейсер, или даже в два, если он не особо умен, эта история Каммимуре обойдется точно. Да, Николай Карлович, через час у нас тренировка в «слепой стрельбе».
Отключился, а сам думаю: «Вот блин, все никак не могу привыкнуть что словосочетание «Николай Карлович» обозначает вполне приличного человека, с тяжелым нордическим характером, офицера и дворянина, а не позорище по фамилии Сванидзе-Вонидзе! Вот что жизнь-то с людьми делает, какие фамилию-имя-отчество тебе родители дали, такую и носи с гордостью и не позорь…»
«Слепые стрельбы» начались не через час, а где-то около полудня. Что это значило? В БИУС «Трибуца», как это обычно бывает на учениях, вводились характеристики условной цели. Потом данные этой цели считывались, офицер из БЧ-2 на ноутбуке решал задачу по наведению на эту цель орудий «Аскольда» или «Новика» и передавал дирекционный угол и дальность соответствующему старшему артиллерийскому офицеру, а уже тот вводил их в систему центральной наводки своего корабля. Для чего это нужно? Так Российский Императорский Флот при нашей минимальной помощи сможет стрелять ночью или в тумане. А пока это еще и тренировка дисциплины комендоров, чтоб не бабахали куда попало, а четко и не торопясь выполняли команды. Ага, как же, размечтались! Первый бортовой залп «Аскольда» лег в стороне от условной цели, да еще и с приличным разбросом, второй был не лучше. Начали разбираться. Выяснилось – единственный оперативный навигационный инструмент, это магнитный компас, но он в таких делах врет плюс-минус лапоть, а в результате при стрельбе на двадцать пять кабельтовых отклонение от цели может составить пять-семь кабельтовых. Наши штурманы предложили вместе с данными на залп передавать текущую поправку к магнитному курсу. После этого получилось нечто уже похожее на накрытие. Потом ту же процедуру повторили с «Новиком». Проблема была еще и в том, что тренировки тренировками, но РАЗНЫЙ вес снарядов и пороховых зарядов убивает всю точность. И если пороховые заряды еще можно откалибровать на аптекарских весах, то вес снарядов изменению уже не подлежит. И все равно каждый день по четыре часа артиллеристы будут отрабатывать это упражнение, надо чтобы процесс наведения орудий по системе централизованной наводки был заучен ими до автоматизма. И тогда они убедятся, что даже днем, когда цель в пределах прямой видимости, стрельба по нашим данным будет точнее, чем на собственный выпуклый глаз. Теперь надо, чтобы нам подвернулось какое-нибудь японское корыто, по которому можно было бы пострелять. Ничего, вот завтра будем проходить мимо Чемульпо, там и постреляем. Вроде бы переброска в Корею войск 1-й армии генерала Куроки еще не закончена. Да, я дал Николаю Карловичу очень простой, но действенный совет. Пусть вечерняя чарка будет только на одном из двух кораблей – на том, который в этот день показал лучшие результаты в стрельбе, а на другом пусть будет день трезвости. Так сказать, соцсоревнование. И сохранять такой режим до тех пор, пока оба корабля не станут успешно выполнять нормативы.
18 марта 1904 года 10:15 по местному времени. Корейский пролив. Флагман Владивостокского отряда крейсеров броненосный крейсер «Россия»
Контр-адмирал Карл Петрович Иессен
Вместе с мичманом Константиновым тогда два дня назад к нам, на флагман Владивостокского отряда, прибыли несколько больших ящиков, а при них три человека из будущего, два мокрых прапора и их командир, лейтенант Злобин, представившиеся специалистами по радиосвязи. А в ящиках, которые они привезли с собой, находились разобранные передающий и принимающий радиоаппараты нового типа.
Но об этом до того момента пока мы не покинули Владивосток, не знал никто кроме меня, командира «России» каперанга Андрея Парфеновича Андреева и его старшего офицера кавторанга Владимира Ивановича Берлинского. Владимир Иванович лично отобрал из команды десяток особо неболтливых и при этом грамотных матросов, в дальнейшем помогавших гостям из будущего в растяжке антенны и прокладке кабельного хозяйства.
И вот теперь в боевой рубке России на стене болтами закреплен ящик, через который можно выйти на связь с шестью абонентами. Во-первых – со штабом Наместника на берегу. Во-вторых – со штабом Макарова на «Петропавловске». В-третьих – если будет необходимо, со штабом потомков на островах Эллиотта. В-четвертых – с их лидером первого отряда «охотников» крейсером первого ранга «Адмирал Трибуц». В-пятых – с лидером второго отряда «охотников» крейсером первого ранга «Быстрый». В-шестых – с тем самым подводным крейсером «Кузбасс», с которым мы должны встретиться в Корейском проливе.
Правда, на эту тему я беседовал уже не мичманом Константиновым, а с лейтенантом Злобиным, как с человеком более осведомленным в возможностях своей техники. Как оказалось, связь по радио с подводным крейсером возможна только в том случае, когда он хотя бы выставил над поверхностью моря свою антенну, а во всех остальных случаях он нас просто не услышит. Кстати, именно от него я узнал, что ночной погром в Токийском заливе, от которого японцы не могут отойти уже две недели это тоже все тот же «Кузбасс», который проник ночью в святая святых Японской империи и похулиганил там ничуть не хуже лейтенанта Рейна, и обломки от этого хулиганства японцы не разгребли еще до сих пор. Впрочем, подводный крейсер уже сам несколько раз выходил с нами на связь, при этом над нужным каналом связи загоралась яркая лампа, а сам ящик начинал издавать громкие и крайне противные гудки. Последний раз это случилось еще рано утром на подходе к проливу, и теперь матросы-сигнальщики с напряженным вниманием вглядывались в горизонт. То, что они, да и все мы увидели, в тот момент, когда рассеялся утренний туман, одновременно нас и обрадовало и возмутило. С одной стороны буквально забитый джонками и каботажными пароходиками пролив являл собой то, для пресечения чего мы сюда и прибыли, а с другой стороны – почему там кто-то плавает, если мы против.
Первым не удержался и бросился пресекать вражеские перевозки лейтенант Рейн на «Лене». Японцы на джонках, увидев, что их атакует всего лишь каботажный пароход, принялись отстреливаться от него из винтовок, но тут же убедились, что пароход достаточно неплохо вооружен и не зря называется вспомогательным крейсером. В ход пошли не только баковая и ютовая шестидюймовки «Лены», как и все ее четыре бортовые трехдюмовки, но и установленные на крыльях мостика два пулемета «Максима», которые способствовали максимально быстрому переселению японских солдат из этой скорбной юдоли в обитель их праматери богини Аматерасу, или во что они там верят. Впрочем «Лена» недолго занималась этой охотой в полном одиночестве. Вскоре к ней присоединились и остальные корабли отряда, после чего поверхность пролива быстро очистилась и от заполнявших ее ранее джонок и мелких пароходиков в двести-триста тонн.
Впрочем, у нас в любом случае не было никакого выбора, ведь только некомбатантам в таких случаях должна быть предоставлена возможность к спасению, а люди в форме не обладают в этом смысле никакими привилегиями. Брать в плен мы их не могли, у нас просто не было где держать несколько тысяч пленных. Правда по некой негласной договоренности мы не брали грех на душу и не атаковали джонки и каботажные суда, решившие вернуться обратно к японскому берегу. Перед нами была поставлена задача пресечь перевозки японских войск через Корейский пролив, и мы ее выполняем в меру наших возможностей, но никто и никогда не приказывал нам убивать как можно больше японских солдат, как это сделали бы англичане, которые всех кроме себя считают варварами и неполноценными людьми.
Подводный крейсер «Кузбасс» всплыл уже тогда, когда все уже почти было закончено, и последний из пароходов не пожелавших спустить флаг и шлюпки, или повернуть обратно, уходил на дно железным колом. С первого взгляда было понятно, что этот «Кузбасс» предназначен только и исключительно для подводной войны, а потому имеет такую рыбо, а точнее китообразную форму корпуса, совпадающую со своим прототипом даже блестящим цветом мокрой черной кожи и совсем не имеет никакой артиллерии. Ну чисто кит-убийца, или как говорят по-другому – косатка.
Что касается самого всплытия, то оно случилось достаточно прозаично. Сперва на поверхности моря появился бурун, который начал расти все больше и больше, потом из воды показалась рубка, похожая на гигантский спинной плавник рукотворного китообразного, потом все больше и больше и вот подводный крейсер уже весь на поверхности. Проходит меньше минуты, над мачтой уже развевается Андреевский флаг, а сам подводный крейсер лег в дрейф совсем близко от «России». Тут же раскрывается люк и на палубе появляется множество людей одетых в светло-синюю униформу и оранжевые жилеты, при этом господ офицеров по внешнему виду никак нельзя отличить от нижних чинов.
Ну что же, Андрей Парфенович уже приказал спустить на воду восьмивесельный ял, так что идем знакомиться. Этот с виду не очень страшный подводный корабль сумел так запугать Камимуру, что тот не высунул носа из гавани даже при виде того погрома, который мы учинили, на трассе, которую он был поставлен охранять. А посему это крайне нужное и очень важное знакомство.