Я вздохнул.
– Пока рвать никого не надо, вы лучше в море японцев рвите.
– Это само собой, но вы имейте в виду. Тогда у меня еще один вопрос. – Иванько показал в сторону бухты. – А правда, что только «Трибуц» будет на охоту ходить, а мы на якоре стоять?
– Это вопрос уже не ко мне, а к товарищу Карпенко.
Я отошел в сторонку, давая ему слово. Карпенко нервным движением снял фуражку.
– Нет, первоначальное решение было неправильным, мы будем нести вахту в японских водах по очереди, тройками. Первая тройка – «Трибуц», «Аскольд», «Новик» – выйдет в район патрулирования примерно через неделю. Еще через десять дней мы вернемся, и тогда настанет ваша очередь в компании «Баяна» и «Дианы». Без дела никто не останется. Когда достроим поселок и разгрузим «Вилков» от запасов и людей, и он пойдет в дело, на берегу сидеть не будет никто.
– Спасибо, товарищ капитан первого ранга за разъяснения; все прочее, как мы понимаем, это уже военная тайна. Только вот тут ребята спрашивают – с девочками местными знакомиться можно, или как? А то вот товарищ Спиридонова наших ребят от их общаги гоняет нехорошими словами, аж повторять стыдно… – В строю одобрительно заржали.
Я поднял руку.
– Знакомиться можно, но только вежливо и с обходительностью, и чтоб последствия знакомства были по взаимному согласию, а не так, чтобы хвать за волосы и – «сейчас я буду тебя сильно любить!». И еще, все личные дела с «девочками» в нерабочее для них время – после семнадцати ноль-ноль. С завтрашнего дня все обслуживание береговой базы начнем перекладывать на их плечи.
– Да мы что, мы тоже понимаем, что уголовный кодекс, ептить, уважать надо. У меня все, товарищи командиры.
Иванько отдал нам честь и вернулся к своим.
Я проводил его взглядом. Еще неизвестно, сколько провокаций со стороны мелкой кучки несогласных пресек этот Иванько, когда пообещал «порвать всех» и основная масса моряков его поддержала. И теперь надо ожидать попыток побега. Я тяжело вздохнул и поднял руку.
– Еще вопросы есть? Нет… Хорошо. Тогда последнее объявление – сегодня вечером на острова доставят тысячу штук офицерских наганов с патронами. Товарищи новопроизведенные прапорщики и подпоручики, получите и извольте научиться пользоваться, ибо офицер без оружия – все равно что без штанов. Со временем закажем для вас в Бельгии пистолеты Браунинг№3. А вот теперь мы можем считать, что наше собрание закончено, товарищи. Не смею вас задерживать.
Михалыч шепнул мне на ухо:
– На «Трибуце», «Быстром» и даже «Вилкове» все О`кей, а вот на «Бутоме» – там вольница, как на челне Стеньки Разина; они все же гражданские, мы с ними еще наплачемся…
– Знаю, ерунда все это, – так же тихо ответил я ему, – загрузим работой по полной, некогда будет дурью маяться. «Новик» именно они реконструировать будут. А кто воду мутить начнет – вали без разговоров. Красивую жизнь я им устрою, не без того, но вот и вкалывать за нее все будут как пчелки, включая и нас с тобой. А кто вкалывать не хочет – будет плавать и рыб кормить, таков закон естественного отбора по отсеву дураков и лентяев.
Народ с митинга расходился слегка обалдевший, а в моей каюте на Трибуце уже лежала коробка с девятьюстами двадцатью пятью именными долевыми контрактами. Все, что ты делаешь – учили меня в свое время – делай хорошо и делай до конца.
Тогда же и там же. Виктор Позников
Итак, я больше не заключенный. Уж не знаю, почему они решили выпустить меня на берег, но мою свободу почти не ограничивают. Правда, эта свобода в пределах острова примерно двух километров в ширину и десяти в длину и деться тут совершенно некуда. И поэтому, разумеется, хожу я ровно и дышу тихо.
Кажется, моя так сказать свобода следствие того, что за меня поручилась Алла Викторовна. А может, и нет – черт его знает… Но как-то теперь мое отношение к ней изменилось. Не такая уж она равнодушная сука, как мне казалось раньше. Пожалела меня, пришла приободрить… А мне и вправду легче стало, и я даже чуть устыдился своей выходки. Вообще с того ее визита мысли мои начали меняться. Непроизвольно. Не знаю, почему – наверное, моя психика пыталась прийти к какому-то балансу. Я могу лишь строить предположения, что так бывает в тех случаях, когда удается избежать близкой смерти. Пока я еще и сам не разберусь в хаосе своих мыслей, но надеюсь, что скоро они обрисуются и выстроятся в строгий порядок.