Еще раз над перроном разнесся гудок паровоза, лязгнули сцепки вагонов. Великий Князь поднялся на подножку и наблюдал, как шагает вдоль набирающего ход поезда поручик. Вот с ним поравнялся вагон охраны и, пробежавшись несколько шагов, поручик вскочил на подножку, уцепившись за поручни. Еще минута – и поезд с лязгом миновал выходные стрелки станции. Впереди был путь, примерно равный четверти окружности земного шара. Позади оставался Санкт-Петербург, любящая жена и дети; вся та жизнь, которую он потом будет вспоминать с приставкой «ДО».
15 марта 1904 года, 20:00. Поезд литера А, купе Великого Князя Александра Михайловича
Стучали колеса на стыках, литерный поезд несся по российским железным дорогам, не останавливаясь на время большее, чем нужно для замены паровоза. За Тосно к литерному А, который вез непосредственно членов императорской фамилии, их сопровождающих и охрану, присоединился литерный Б, в котором были кони двух кавалерийских взводов, запас фуража и все, что необходимо солдату в походе. Оба литерных вместе занимали перегон, и Литерный Б следовал за литерным А примерно в полуверсте позади. Время от времени на крупных станциях они обгоняли воинские эшелоны, которые уже тонким ручейком текли на Дальний Восток.
Великий Князь Александр Михайлович зажег лампу и сел перебирать последние бумаги, полученные с нарочным на Николаевском вокзале. В том числе там были и престранные заявки Наместника Алексеева. С этим тоже придется разбираться. Великий князь быстро помечал в блокноте: ружья-пулеметы Мадсена под русский винтовочный патрон, в количестве четырехсот штук. Пистолеты Браунинга 1903 года, переделанных под патрон Борхард-Люгера и с удлиненной рукоятью, тоже в фантастическом количестве трех с половиной тысяч штук, с запасом патронов по тысяче штук на ствол. Также было отдельное требование срочно заказать в Германии два десятка тонн тротила, пятнадцать тонн гексогена, и пять тонн алюминиевого порошка. Ради всех святых, что такое гексоген, для чего он нужен и зачем ему алюминиевый порошок, который должен стоить на вес золота? Но не надо ходить к гадалке, чтобы понять, что это требование не самого Наместника Алексеева, а тех людей, которые прибыли якобы из САСШ и теперь обосновались на островах Элиота. Что там написано в начале заявки на оружие «Для вооружения формируемой в Порт-Артуре бригады Морской пехоты»… Да, три тысячи пистолетов Браунинга – это не шутка; они что там, решили каждого нижнего чина вооружить браунингом? И чем им не нравятся винтовки Мосина? Великий Князь вздохнул и отложил эти бумаги в отдельную папку на обложке которой каллиграфическим почерком его адъютанта Лендстрема было выведено «Элиотъ».
Кстати, тут же подшита телеграмма командующего Квантунским укрепрайоном Стесселя, которую Великий Князь определил не иначе как «ябеда». В ней сей «доблестный военачальник» неизвестно с какого бодуна объявил четырнадцатого числа об утоплении русского флота. Сообщал, что адмирал Макаров и Наместник Алексеев связались со странными людьми, приплывшими из Америки, и, очевидно, злоумышляют против особы Государя Императора, поскольку их корабли бросили якорь не в Порт-Артуре или в Дальнем, а на отбитой у японцев базе на островах Эллиот. Великий Князь усмехнулся – господин Стессель навсегда испортил себе карьеру той телеграммой, но зерно истины в его доносе есть…. Причем самым странным было то, что Макаров и Алексеев не игнорируют друг друга, как обычно, а, наоборот, вместе бывают на этих островах. С этой странностью тоже придется разобраться; байку про коня, осла, и трепетную лань в одной упряжке Великий Князь помнил хорошо. Кто там такой знаток душ человеческих, что сумел совместить несовместимое? Про злоумышление на особу государя императора, конечно, глупость несусветная, а все прочее требует настоятельного внимания. Нет, глаза слипаются, да и поздно уже… Александр Михайлович аккуратно завязал все папки и убрал их в саквояж, потом позвонил в колокольчик, вызывая своего старого слугу Филимона, чтобы все подготовил к отходу барина ко сну.
А тем временем мир грохотал газетными заголовками, поступали соболезнования на имя Микадо от британского парламента и безвестного российского студента. Агентство Ллойда еще раз после Токийского погрома резко взвинтило страховые ставки для грузов и кораблей, направляющихся в Японию. Курс японских бумаг на биржах, и так уже сильно упавший, стремительно покатился вниз как санки со снежной горы. Пошатнулись частные американские и британские банки, выдавшие правительству Микадо крупные кредиты. Дипломаты готовили демарши, а военные меняли свои планы. Планета вступила в другую эпоху. Еще ничего не было предрешено, но на англосаксонский мир уже повеяло сквознячком, как от двери, приоткрывшейся в сырой могильный склеп.
16 марта 1904 года 10:15 по местному времени. Владивосток. Внутренний рейд. Флагман Владивостокского отряда крейсеров броненосный крейсер «Россия», адмиральский салон.
Присутствуют:
командир ВОКа – контр-адмирал Карл Петрович Иессен;
командир крейсера «Россия» – каперанг Андрей Парфенович Андреев;
командир крейсера «Громобой» – каперанг Николай Дмитриевич Дабич;
командир крейсера «Рюрик» – каперанг Евгений Александрович Трусов;
командир крейсера «Богатырь» – каперанг Александр Федорович Стемман;
офицер связи Наместника Алексеева – мичман Сергей Константинов.
– Итак, господа, – произнес контр-адмирал Иессен, – наконец-то прояснилась Порт-Артурская история. Сражение, о котором писали газеты, действительно имело место и наш флот под командованием адмирала Макарова действительно одержал в нем блистательную победу, а японский под руководством адмирала Того, соответственно, потерпел сокрушительное поражение. Все прочее, что понаписано, что в желтых газетенках, что в солидных столичных газетах, является явной выдумкой ушлых репортеров, которые сами не только не видели того самого сражения, но даже никогда не были в Артуре. Все значительно проще, господа, и значительно страшнее…
После этих слов в адмиральском салоне наступила гробовая тишина.
– В каком смысле страшнее, Карл Петрович? – спросил каперанг Стемман.
– А в таком, – ответил Иессен, – что Порт-Артурская эскадра победу, конечно, одержала, но сама к этой победе не имела ровно никакого отношения. Все сделали совсем другие люди, расстрелявшие японскую эскадру, будто пироги каких-то дикарей, частыми и очень точными залпами в стремительной атаке на скоростях на каких у нас обычно ходят миноносцы.
Контр-адмирал кивнул в сторону скромно стоявшего в сторонке мичмана Константинова.
– Вон стоит молодой человек, – сказал он, – который был непосредственным свидетелем той головокружительной схватки и сможет поведать вам эту историю, так сказать из первых уст…