– Не волнуйся, братец, – ухмыльнулся Император, – до такого изуверства мы еще не дошли. А вот послужить Нам тебе придется. Прощайся со своими дружками-гусарами, пассиями-актрисками, и собирайся вместе с Сандро и Ольгой в дорогу до Порт-Артура. – Николай Второй перехватил восторженный взгляд Ольги. – Да, сестренка, Мы приняли – твой ультиматум и сдаемся на милость победителя. Может, так даже будет лучше, твой женский глаз увидит то, на что Сандро и Мишкин просто не обратят внимания. Так что, дорогие мои, немедленно собирайтесь – и завтра, в крайнем случае, послезавтра выезжайте литерным в Порт-Артур. Вы должны выяснить все подробности этой туманной и чрезвычайной истории и известить меня. Я просто чувствую, что над этим делом висит какой-то мистический ореол. Я вас надеюсь. А теперь идемте, нас, наверное, заждались к чаю… А потом у меня еще экстренная встреча с германским послом, дядя Вилли уже начинает прощупывать почву.

15 марта 1904 года, 17:05 г. Санкт-Петербург, Николаевский Вокзал.

Сумрачно, с серого неба сеется мелкий петербургский дождик. Карета остановилась у Императорского подъезда вокзала. Перед тем, как кучер распахнул дверцу, Великая Княгиня Ольга опустила на лицо густую вуаль. Первой из кареты выскочила горничная Ася, и как только Великая княгиня ступила на землю, раскрыла над ее головой большой черный зонт. Следом из кареты выбралась компаньонка Великой Княгини Елена Вольдемаровна Берг; этот тип высохших старых дев позже получит собирательное прозвище «географичка». Елена Вольдемаровна в прошлом действительно обучала юную Ольгу разным наукам, в том числе и географии, и вот теперь, чтобы потом злые языки не мололи чего лишнего, откликнулась на просьбу своей порфирородной ученицы составить ей компанию в дальней поездке по государственным делам. Глубоко вздохнув, компаньонка открыла свой собственный зонт и, обходя по пути лужи, широко зашагала вслед за Великой Княгиней. Стояла та самая промозглая погода межсезонья, когда зима уже ушла, а весна еще не торопилась придти. Сморщенные сугробы, покрытые толстым слоем паровозной копоти, скромно притаились с северной стороны стен и заборов. Пахло дождем, дымом и раскисшим навозом. Ольга Александровна сморщила нос и перешагнула порог Царских Покоев вокзала. Ася тут же сложила зонт и скромно встала к стенке, стараясь не попадаться на глаза местным завсегдатаям и работникам. При виде воркующих как голубки, Сандро и Ксении, лицо Ольги озарила непроизвольная радостная улыбка. Ксения же спрятала свое заплаканное лицо в складках шинели мужа, ухватившись за его руку так, как утопающий хватается за соломинку. Присутствующие деликатно старались не замечать семейной сцены расставания. Обычное дело – морской офицер отъезжает на войну в Порт-Артур или Владивосток, а любящая жена его провожает. Сандро, увидев Ольгу, молча прижал к губам палец. Ольга поняла, эти последние минуты их и только их. Через широкие двери со стороны перрона в Царские Покои вошел знакомый Ольге поручик двенадцатого Ахтырского гусарского полка в знаменитом с Отечественной войны двенадцатого года коричневом доломане.

– Ваше императорское Высочество, ваш багаж погружен, караул в сборе, отставших и заболевших нет. Командир взвода поручик Андреев.

– Вольно, поручик! Как вас по имени отчеству? – спросила Ольга, жестом подзывая к себе компаньонку и служанку.

– Виктор Геннадьевич, – молодой офицер аж покраснел от удовольствия; Ольгу в полку обожали, чуть ли не боготворили.

– Так вот, Виктор Геннадьевич, – улыбнулась Ольга, – у меня к вам просьба. Проводите, пожалуйста, в вагон мою компаньонку и служанку. Надеюсь, славные гусары не уронят своей чести галантных кавалеров?

– Никак нет! – вытянулся в струнку польщенный поручик. – Сударыни, попрошу следовать за мной.

Освободившись от опеки компаньонки, Ольга вздохнула свободнее; одно дело проявлять эмоции среди людей своего круга, и совсем другое выплескивать их на окружающих. В кончиках пальцев, затянутых в тонкие перчатки, закололо. Ну почему этой курице Ксении достался ТАКОЙ муж, а ей судьба и брат Ники приготовили вместо мужа египетскую пытку династического брака с мужеложцем? Но, как говорится, улыбаемся и машем, улыбаемся и машем. Не с стоит портить сестре и Сандро последние минуты перед расставанием. Но человек предполагает, а Господь располагает. Широко распахнулись выходящие на площадь двери Царского покоя, и вместе с брызгами дождя, внутрь подобно бомбе влетел высокий молодой человек в мундире поручика лейб-гвардии кирасирского полка. Путаясь ногами в полах длинной кавалерийской шинели, он широким шагом направился к замершим в объятиях друг друга Сандро и Ксении. Следом денщик, сгибаясь, тащил два огромных чемодана.

– Пр-ривет, сестренка, – остановился он напротив Ольги, – а где твой багаж?

– Уже в поезде, отправила со своими ахтырцами. – Не удержавшись, Ольга, как в детстве, показала брату язык.

– О-о! – только и смог простонать Михаил, – а я не догадался, и таскался с этими проклятыми чемоданами по всему городу как последний дурак. Антошка, тащи чемоданы к поезду, там наши тебе покажут что куда.

Обернувшаяся на шум Ксения широко раскрытыми глазами смотрела на мокрого, расхристанного брата. Потом заметила затянутую в темное дорожное пальто Ольгу и еще крепче прижалась к супругу. На путях простуженным басом трижды крикнул паровоз и Сандро отстранил от себя жену.

– Пора!

Он уходил от нее, затянутый в черную шинель флотского офицера, а следом шли Ольга и Михаил. Время прощания для Ксении истекло, наступило время ожидания, длинное как вечность. Еще одна Ярославна проводила своего князя Игоря на извечную войну на рубежах Руси.

Поезд стоял у платформы, укрытый от дождя полуцилиндрическим шуховским навесом. Вдоль вагонов цепочкой вытянулись вперемешку ахтырцы и кирасиры. При виде сразу двух принцев крови и одной принцессы солдаты взяли на караул. Поручик Андреев подошел к Великому Князю Александру Михайловичу отдать рапорт.

– Вольно, поручик, – Александр Михайлович оглядел строй, – солдат в вагоны, отправляемся! Где к нам присоединится литера Б?

– На станции Тосно, ваше Императорское Высочество, – отрапортовал поручик, – еще утром убыли туда и ждут на запасном пути.

Александр Михайлович щелкнул крышкой брегета.

– Без трех минут шесть, пора!