Действия при удушении повлекли за собой серьезные повреждения шеи, связанные с асфиксией головного мозга и легких. Николь подтверждает отсутствие доступа кислорода в качестве одной из причин смерти, а именно обильное внешнее кровоизлияние из множественных ран на голове, а также механическую асфиксию в результате удушения. Между тем генетические анализы, проведенные на основе пятен крови, говорят о том, что это кровь Шарлен. Этой кровью была забрызгана вся квартира, что свидетельствует о жестокости избиения. Однако нельзя сказать, какие повреждения были нанесены раньше – повреждения при удушении или повреждения на коже головы.

Основные дебаты связаны с гематомой в области ануса. Там нет ни следов спермы, ни ДНК другого человека. Среди всех повреждений это единственное место, где присутствуют воспаленные клетки. Воспалительная реакция была только в самом начале. Совокупность всех данных позволяет утверждать, что события происходили следующим образом: Ян начал с грубого анального проникновения, по всей видимости используя для этого какой-то предмет. Затем последовали удары и удушение (он признает, что пытался задушить жертву дважды).

Адвокат защиты хранит молчание, а у обвиняемого во время выступления Николь впервые с начала судебного процесса на несколько минут сдают нервы. Он пару раз смахивает с глаз слезы. Судебное заседание прерывается.

Как только оно возобновляется председатель суда задает обвиняемому ряд вопросов, касающихся событий того вечера. Будут ли противоречить его объяснения нашим анализам?

– У меня были материальные проблемы. Я хотел, чтобы она помогла мне с ними справиться. Очень быстро разговор перерос в конфликт. Она сказала мне, что если я ничего не буду делать, если мне придется продать квартиру, то я больше не увижу моего сына Инди. Я не выдержал и в первый раз набросился на нее с кулаками и попытался задушить ее. Она сопротивлялась, но я был сильнее. Я схватил ее за волосы и бил головой о дверь, о плинтус – как придется. В какой-то момент я обессилел и остановился. Повсюду была кровь, и я не понимал, как все зашло так далеко.

Далее следует небольшая пауза, и Ян, слегка поколебавшись, продолжает:

– Мы по очереди сходили в ванную и искупались. У нее из головы сильно шла кровь, и я дал ей полотенце. Я попросил у нее банковскую карту, чтобы сходить за пивом. Когда я вернулся, мы сели на диван и стали разговаривать. И снова поссорились. И тогда она мне сказала, что в ее жизни появился новый мужчина. Я набросился на нее с кулаками во второй раз. Я сбросил ее с дивана и снова начал душить ее…

Председатель суда задает уточняющий вопрос:

– Чтобы задушить ее, вы упирались ей коленом в спину? (Надо было проверить гипотезу по поводу следов, обнаруженных на спине.)

– Да.

– Вы начали душить руками, а потом взяли полотенце. А еще вы говорили, что сжимали ей горло до тех пор, пока она не раскрыла глаза и не умерла. (Черт, председатель суда возвращается к этой истории с полотенцем – быть такого не может. Но это первоначальная версия Яна, так что нет ничего удивительного в том, что он использует все те же слова. Во всяком случае, по-настоящему важно лишь то, что речь идет об удушении.)

– Да, я психанул.

Председатель суда обращает внимание Яна на явные противоречия в его показаниях:

– Она не хотела помогать вам материально, но в то же время она дает вам свою банковскую карту? Во время вашего отсутствия она ждет вас сидя на диване, вместо того чтобы сбежать? И она не реагирует на свой сотовый телефон, когда ее встревоженная мать, не дозвонившись, оставляет на автоответчике голосовые сообщения? Вам будет крайне сложно убедить присяжных в правдивости этого сценария. Более того, в этом сценарии нет никакого юридического смысла, так как вы не признаете предъявленное вам обвинение в предумышленном убийстве и изнасиловании.

Про себя я думаю о том, что, между прочим, это два отягчающих обстоятельства, усугубляющие наказание. Предумышленное убийство – это пожизненное лишение свободы!

– Эпизод с ванной абсурден. Абсурдно и то, что молодая женщина, которую жестоко избили, после вашего возвращения, как не в чем ни бывало, заявляет о том, что у нее кто-то есть.

– Клянусь вам, я говорю правду.

– Между утратой того человека, которого, по вашим же словам, вы считаете самым большим счастьем в вашей жизни и тем, как вы вели себя после убийства, есть очевидное несоответствие. На самом деле, вы просто решаете свои проблемы. Для вас это важнее всего.

Ян цепляется за возможность переквалифицировать предумышленное убийство на убийство, совершенное в состоянии аффекта, когда речь идет о неконтролируемой вспышке гнева, краткосрочном приступе безумия, что могло бы оправдать жестокое поведение реакцией на объявление о разрыве отношений. В то время представление о фемициде[26] как об убийстве на почве ненависти по признаку пола было еще не в ходу.

– Я просто обезумел в тот момент.