— Карл, — прошептал Дитрих, обращаясь к начальнику охраны, — я сплю? Не может быть, чтобы триста моих отборных воинов полегли, не сумев сломить сопротивление сотни одичалых Русов.

— Это не сон, Ваше Величество, — Карл протянул медный кубок с водой.

Медленно выпив воду, Дитрих спросил:

— Вы вырвались из окружения. Как вам удалось спастись?

Последовавшие слова его шокировали окончательно. Дитрих не мог поверить, что его коварный враг накормил, напоил и отпустил пленников.

— Он передал вам письмо, мой король, — воин с сумкой сделал шаг, опустился на колено и протянул кожаную сумку.

Вытащив из сумки пергамент, Дитрих поднес его к огню факела. В глаза бросились знакомые слова. Сосредоточившись, король ознакомился с посланием, затем снова прочел его вслух, удивляясь грамотности императора Русов.

Окончательно придя в себя, Дитрих подверг всех шестерых допросу, акцентируя внимание на личности императора Русов. Ответы пленников сходились в одном: император — добрый и милосердный человек.

"Милосердный, добрый", — мысленно язвительно отвечал Дитрих на слова воинов.

— Можете идти, — отпустил он гонцов.

Едва за ними задернулся полог, обратился к Карлу:

— Казни этих трусов, — всех, кроме того, который передал мне письмо. Он пригодится, чтобы передать ответ самозванцу.

— Ты примешь предложения дружбы и мира, мой король? — Карл мог себе позволить задавать такие вопросы.

— Нет, Карл. Но ему напишу, что принимаю. И приглашу его встретиться, где мы обезглавим этот недонарод. Потеряв своего "императора", — Дитрих выделил слово «император», — эти трусы разбегутся. А я пройдусь по их землям, не оставляя камня на камне. Сегодня я устал. Созови утром Военный Совет, будем менять тактику. Уверен, что этот Макс Са уже на наших землях и готовит нам западню. Посмотрим, кто из нас умнее и кто кого перехитрит. Не будь он Русом, у него остались бы шансы стать моим вассалом и править своими землями. Но наш великий предок Адольф завещал истреблять эту нечисть без жалости.

Военный Совет единодушно отклонил предложение о мире, посчитав его уловкой. Всеобщее мнение выразил военный министр Фриц Лейбнер:

— Предложение о мире — уловка, это говорит о слабости противника. Будь у него возможности, он предпочел бы войну. Я настаиваю, что мир между нами невозможен — и выгоден только Русам.

Дитрих молча склонил голову: всё так, как он и хотел.

Близость огромной вражеской армии говорила о том, что Дитрих двинулся вперед, не ожидая от Ганса вестей о взятии крепости. Позвав Борда, показал ему по направлению на север.

— Враги, очень много, — констатировал майор армии Берлина. Спустившись вниз, довели до сведения остального отряда, что примерно в семи-восьми километрах расположилась вражеская армия.

— Макс Са, мы нападем на них, — загорелся Гуран. Меня уже начал утомлять этот прыткий несносный парень.