— Берта, — шептал он, засыпая по ночам, представляя себя завоевателем, покоряющим мир. Став чуть взрослее, он несколько раз перечитал хроники своего великого предка, его книгу. Дитрих несколько раз заводил разговор с отцом о Большой Берте, показывая рисунок, но отец не воспринимал всерьез идею гигантской пушки. После череды несчастных случаев работа над пушками и огнестрельным оружием была прекращена.

Только после смерти короля Генриха II, отца Дитриха, была возобновлена работа над производством пушек и огнестрельного оружия. Случайность, опыт, множество ошибок — Дитрих не мог сказать, что именно, но они нашли тот самый сплав, что выдерживал энергию выстрела. С этого момента дела молодого короля пошли в гору: за короткий срок было начато производство пушек, получились первые образцы ружей. И тогда он решил претворить в реальность свою детскую мечту: отлить Большую Берту.

Инженер Лерниц и кузнец Огюст, его верные соратники, пришли в ужас, когда осознали размеры предполагаемой пушки. Чтобы отлить первого монстра, пришлось использовать все запасы железной руды. Но Лерниц ошибся в расчетах, отлитая пушка не оправдывала надежд Дитриха, хотя в ее ствол свободно помешался взрослый мужчина. Он нарек пушку Малой Бертой, озадачив подчиненных отливом второй, ещё бóльшей пушки. С огромным трудом Лерницу и Огюсту удалось уговорить его на меньшие размеры. Тем не менее получился монстр. Экспериментальный выстрел Большой Берты потребовал ста килограммов пороха, ужаснув Лерница своей прожорливостью.

Результат превзошел все ожидания: выбранный в качестве мишени каменный склад был просто разрушен вдребезги. Высота лафета достигала двух метров, ствол — пятиметровый, а внутри него получилось бы свернуться калачиком. Задержка армии Дитриха была связано с двумя Бертами: напрягая последние силы, кузнецы собрали всё, что могло пойти в переплавку, чтобы соорудить железные колеса. Но после их установки проявилась другая проблема: тяжеленые монстры при движении уходили в почву на двадцать сантиметров. По шестнадцать волов тащили пушки, едва проходя два километра за час.

Чтобы доставить обе Берты к цели назначения, приходилось подыскивать оптимальный маршрут, прорубать просеки среди кустов и лесной чащи. Отправив обе пушки с отрядом в пятьдесят человек обслуги на неделю раньше, Дитрих обогнал их и уже три дня находился на расстоянии полутора суток от вражеской крепости, ожидая гонца от Ганса. Полнолуние прошло двое суток назад, но гонца от Ганса до сих пор не было, что вызывало гнев и нетерпение молодого короля.

По его расчетам, через пару дней Берты достигнут его стоянки. Ганс, вероятно, безуспешно осаждает крепость, ничем другим отсутствие гонца не могло быть обусловлено. «Всё приходится делать самому», — промелькнуло в голове Дитриха, не сильно расстроенного таким поворотом. Ему не терпелось увидеть, как от одного выстрела его Большой Берты от крепостной стены останутся одни воспоминания.

Оставшиеся в живых защитники крепости побегут вглубь своих земель, неся известия об ужасающем оружии Дойчей. Его внимание привлек шум снаружи походного шатра: отдернулся полог, внутрь нырнул Карл — начальник королевской охраны.

— Мой король, пришли несколько человек из отряда Ганса.

— Пусть зайдут, — на улице уже стемнело, а в шатре горели три факела, давая хорошее освещение.

Гонцов оказалось шестеро, один из воинов держал в руках сумку, сделанную из шкуры оленя. Войдя внутрь, все шестеро упали на колени, склонив головы.

— Поднимайтесь, мои храбрецы, я жажду выслушать про успехи Ганса! Почему так долго не было от него известий? Неужели наш план не сработал так, как мы рассчитывали?

Все шестеро поднялись на ноги. Дитрих заметил, что воины бледны, двоих била нервная дрожь.

«Неужели я внушаю такой страх?.. или это уважение?» — Дитрих обратился к крайнему из гонцов:

— Я жду, рассказывайте. Много погибло моих храбрых воинов?

Стоявший в середине с сумкой в руках сглотнул и ответил:

— Все, кроме нас, мой король.

Дитрих решил, что ослышался: встряхнув головой, он повторил вопрос, на который получил тот же ответ. Земля ушла из-под его ног, Карл успел подхватить монарха и бережно усадить в походное кресло.

— Что ты сказал, повтори, — голос Дитриха звучал так незнакомо, что он повертел головой, словно пытался увидеть чужого человека. Воин с сумкой начал говорить, его голос доносился до короля словно через шум, прорываясь на отдельные фразы.

— А Ганс? — спросил Дитрих, когда воин замолк.

— Убит!