Ночь была полна звуков: где-то далеко выли волки, был слышен рев ночных хищников. Да и находились мы в большом овраге, откуда звуки никуда не уйдут. Но Гуран шутку не понял, пока Богдан не повторил ему дважды, что можно дать лошадям пастись без страха быть обнаруженными.

В путь вышли, едва на востоке появились красноватые проблески зари. Морды лошадям снова закрыли, чтобы они преждевременно не выдали нашего присутствия, повстречайся нам патруль или местные жители. Илс, немец, вел себя предельно корректно, постоянно находясь у меня на виду. Странно, но я чувствовал, что ему можно доверять. Это как третий глаз или шестое чувство — объяснить такое доверие трудно. От Илса и от его информации зависело многое: если удастся вывести пушки из строя, у нас появляется небольшой шанс противостоять немецкой армаде.

Теперь впереди шли Богдан и мы с Илсом, в арьергарде по-прежнему двигался Баск и Селид. Вступив в лес, я обрадовался, что мы не полезли ночью в этот бурелом. Густой подлесок и поваленные деревья тормозили продвижение, постоянно приходилось лавировать между деревьев, находя оптимальный путь.

«Как же тут прошла огромная немецкая армия?» — вопрос не давал мне покоя.

— Богдан, давай забирай понемногу вправо, немцы как-то прошли этот лес — значит, правее должна быть дорога. Или там деревья растут реже.

Я оказался прав: пройдя около километра, мы вышли на ровные луга, истоптанные тысячами человеческих ног, лошадиных копыт и колес телег.

— Пушки, наверное, пойдут по следу, теперь придерживаемся направления на север, — скомандовал Богдану. Илс тоже уверенно показал в направлении, откуда вели следы прошедшей армии. По дороге на север дважды наткнулись на место стоянки воинов Дитриха. На второй стоянке армия останавливалась на ночь, это было понятно по следам жизнедеятельности человека и количеству костров. Я насчитал около шестидесяти кострищ: если предположить, что каждым костром пользовались двадцать человек, а кострища были мощные, армия Дитриха была куда больше тысячи бойцов.

На обоз с пушками, наткнулись утром второго дня пути в тылу немцев. Предусмотрительно завязанные морды наших жеребцов дали нам преимущества: почувствовав жеребцов, заржали кобылы немцев. Богдан, идущий впереди, отреагировал моментально, уйдя с тропы в заросли. Спéшившись, мы притаились: ржанье чужих лошадей повторилось, но самих лошадей и немцев не видно.

— Баск, надо проверить, где враги.

Кивнув, парень исчез в кустах: потянулось мучительное ожидание. Баск вернулся минут через пятнадцать с улыбкой на лице.

Немцы оказались совсем рядом: расположившись вокруг своих обозов, они устроили привал, разведя костры. Во вторую разведку мы с Баксом пошли вместе. Дойдя до границы густых кустов, откуда открывался вид на широкую ровную поляну, я увидел, мать ее, — Большую Берту! Не знаю, сколько тонн весило это чудовище, но выглядела она устрашающе. На мой взгляд, высота пушки превышала два метра, длинный и широкий ствол смотрел назад. Пушку тянули множество волов, лежащих в данный момент на поляне. Ещё несколько телег, накрытых полотном как повозки американских переселенцев на Дикий Запад, находились на поляне. Ещё одна большая пушка, чуть меньше размером, виднелась немного поодаль.

Всего на поляне находилось около пятнадцати немцев, и только пятеро из них — в доспехах. Остальные, скорее всего погонщики ездовых животных, — в обычной крестьянской одежде. У меня на минуту даже сперло в груди от радости: уничтожить этот маленький отряд представлялось делом плёвым. Уже собираясь уходить к своим, вспомнил про лошадиное ржанье. На поляне лошадей не было, но животных было слышно немного со стороны. Немного отступив вглубь зарослей и прячась, передвинулся в сторону, чтобы обзор не закрывали повозки и пушки. После изменения позиции с нового ракурса открылся вид на поляну, ранее прикрытую от моего взора пушками и крытыми повозками.

Я слишком рано обрадовался, посчитав пятерых немцев охраной всего обоза. С моего места я видел не меньше десяти лошадей и группу отдыхающих всадников. Полную численность увидеть мешала последняя повозка, прикрывавшая дальний угол.

— Баск, приведи остальных сюда, надо обсудить, что делать.

Рус скрылся за спиной, оставив меня думать над решением задачи. Немцев как минимум вдвое больше нас: погонщики волов не будут стоять в стороне разинув рты, если мы нападем. А если за повозкой окажутся ещё воины, численное превосходство немцев станет угрожающим. Напасть на такие превосходящие силы, где исход боя может быть не в нашу пользу — полное сумасшествие, даже с учетом нашей задачи по выводу из строя огромных пушек.

Когда остальной отряд присоединился и увидел картину своими глазами, прямо на месте устроил импровизированное совещание. Все, включая бесстрашного Богдана, признали, что лобовая атака на немцев может оказаться последней. Все, кроме Гурана, — этот мальчишка до конца не понимал опасности при прямом столкновении с превосходящими силами противника. Я уже открыл рот, чтобы жестко осадить брата правителя Берлина, когда совсем рядом послышалось ржанье. Кусты мешали рассмотреть, но ржанье доносилось со стороны, откуда мы пришли. Прошла томительная минута, прежде чем из группы кустов с южной стороны, совсем рядом с нами выехал всадник. При одном взгляде на него я почувствовал, как во мне закипает бешенство: это был Илс, — человек, которому я поверил.

— Гнида нерусская, — прошептал над моим ухом Богдан. — Макс Са, надо уходить, он оказался предателем.

Что-то в посадке Илса, его неторопливой рыси остановило меня в последний момент, прежде чем отдал приказ о бегстве. Не так должен скакать к своим человек, освободившийся от плена. Илс неторопливой рысью доскакал до всадников, поднявшихся с пожухлой травы при его приближении, и соскочил с лошади. Между ними начался диалог: Илс показывал рукой на юг, но явно не в нашу сторону. При этом среди всадников, которые его окружили, не было заметно тревоги, словно Илс рассказывал обычные сплетни, а не об отряде неприятеля, затаившемся среди кустов в паре сотен метров.

— Что он делает? — изумленно прошептал Богдан, видя, как всадники неторопливо седлают лошадей. — Почему они не бегут к нам?

— Потому что он не сдал нас, — тихо ответил Лутову, — но пока не пойму, что задумал Илс.