— Что теперь делать? — всё ещё всхлипывая, спросила подругу Влада.

— Скажу, что ты напишешь второе письмо и убедишь отца выслать ещё золота. У нас будет время устроить побег.

— Хорошо.

Едва татри закончила свою тираду, в зал с поклоном вошёл ещё один служка. Принесённое им сообщение заставило Лубея привстать. Взмахом руки он повелел увести девушек. Их довольно бесцеремонно вытолкали в соседнее помещение. Там обнаружился столик с письменными принадлежностями. Предполагалось, что пленница будет трудиться над посланием, она же вместо этого приникла к щели в пологе, рассматривая, что происходит в приёмной.

Лубей поднялся и замер, широко расставив ноги и вперив взгляд на вход. Первым в него просочился толмач, за ним ввели закованного в цепи окровавленного мужчину, следом, цепляясь за одного из охранников, чуть ли не ползла Людмила Викторовна. Старушка причитала, завывала и не обращала внимания на пинки, которыми её пытались отогнать.

Допрос шёл на местном наречии, и если Лубею требовался перевод, Влада понимала довольно сносно.

— Беркут! — шепнула Цветла, пристроившаяся рядом и тоже наблюдающая за происходящим.

— Вижу. Он ранен.

— Почему не ушёл за стену?

— Не успел, наверное.

Влада невольно залюбовалась пленником. Несмотря на слабость из-за ранения, он старался держать осанку, смотрел гордо и даже улыбался едва приметной улыбкой превосходства. Он был чем-то похож на Прохора. Такой же ладный, спортивный, хотя и не перекаченный. Под копотью и пылью угадывался лёгкий загар, светло-русые волосы слиплись от пота и засохшей крови. И всё-таки мужчина был эффектный. Симпатичный, отважный, заставлявший девичье сердечко учащённо биться.

Лубей с издёвкой предложил пленнику свободу, если тот уговорит герцога открыть ворота замка и сдаться:

— Полагаю, его светлости дорога жизнь старшего сына.

— Не рассчитывай на это! — дерзко ответил Беркут. — Собирай своих головорезов и уходи с наших земель! Тебе никогда не взять Уолтшер!

Лубей ничего не ответил на это, взглянул на старушку:

— Кто ты, женщина? — перевёл его вопрос Бренер.

Людмила Викторовна не успела ответить, Беркут опередил:

— Она не знакома мне, пусть уходит!

Людмила Викторовна закивала, подтверждая его слова, и попросила:

— Великий султан, позволь мне ходить за ранеными. Я знахарка.