Эллиот замолкает, и на его лице появляется замешательство. Я медленно встаю на ноги и направляюсь к нему. Когда приближаюсь, он вытягивает передо мной свободную руку в защитном жесте, не сводя глаз с женщины-фейри.

– Не подходи, Джемма, – шепчет он.

Никсия скрещивает руки на груди и отводит бедро с выражением наигранной невинности на лице.

– Почему ты так напряжен?

– Теперь я вспомнил, – шипит Эллиот. – Это ты меня прокляла.

Она пожимает плечами.

– Ну да. И, как создатель проклятия, я наконец почувствовала его завершение и пришла засвидетельствовать свое почтение. – Она внимательно меня оценивает. – А сняла его, должно быть, ты.

Эллиот поворачивается ко мне:

– Джемма, чем ты пожертвовала?

Я открываю рот, но все еще слишком ошеломлена, чтобы говорить. Слишком смущена. Никсия нарушает напряженную паузу быстрее меня:

– Она ничем не пожертвовала, Фловис.

Я хмурю брови. Фловис? Это настоящее имя Эллиота? Сейчас это не важно. Я смотрю в лицо женщине-фейри и из глубин океана шока, плещущегося во мне, пытаюсь достать хоть несколько слов:

– Ошибаешься. Я сорвала розу и пожертвовала своим самым ценным сокровищем… Но почему не сработало? Как проклятие разрушилось, если… если со мной еще ничего не случилось? – Меня охватывает паника. Проклятие будет отнимать у меня воспоминания понемногу, как это делало с Эллиотом?

Никсия откидывает голову назад и музыкально хохочет.

– Жертва сработала, симпатичный человечишка. Ты была готова по собственной воле принести в жертву свое величайшее сокровище, как и было указано в моих условиях.

Я гляжу на нее с непроницаемым выражением лица и жду объяснений.

Она закатывает глаза.

– Проклятие требовало только, чтобы человек был готов принести жертву. В нем не говорилось, что жертву нужно принести. Это же прямо в формулировке.

– Что? – восклицаю я, возмущение кипятит мою кровь.

В груди Эллиота зарождается рык.