Завопил так, что из глубин леса откликнулась какая-то птица, а из расположенной ближе всех к нам хижины выбрался согбенный дядя, выглядевший таким древним, словно застал сотворение этого мира местными богами.

Морщинистый, с согнутой спиной, клокастыми, совершенно белыми бровями и гривой седых волос, он был обряжен в нечто вроде юбки из травы, а в руке держал кость, очень напоминавшую ту, что бывает у человека в бедре.

– Это шаман, – сказал Пугало, и в голосе его не было радости.

– А я подумал, что стоматолог, – пробормотал я на родном языке.

На нас дряхлый кекс внимания не обратил, побрел туда, где валявшееся на земле яйцо светилось лиловым и время от времени начинало бормотать, точно испорченное радио. Предводитель подскочил к шаману и принялся что-то объяснять, тот выслушал, а затем взял, да и ударил своей костью по поделке Мухомора!

Громыхнуло, вспышка оказалась такой яркой, что я на мгновение ослеп.

– В задницу такие шутки! – рявкнул Ярх.

Зрение вернулось, и я не без сожаления обнаружил, что эльфы целы, только морды у них чуть-чуть подкопченные. А затем пришлось и вовсе напрячься, поскольку шаман с грацией Вия из старого фильма заковылял в нашу сторону, разве что не заканючил «Подымите мне веки…».

Остальные гурьбой повалили за ним.

– Привет, рожа, – сказал Ярх, когда местный старейшина наконец добрался до нас. – Отпустили бы вы нас подобру-поздорову, а то хуже будет, это я тебе обещаю.

Эльф – сколько ему, интересно, лет, сто, тысяча, пять тысяч? – смотрел на нас бесцветными, лишенными всякого выражения глазами, и казалось, даже не дышал. Сородичи его топтались вокруг, сопели, пыхтели, но нарушать молчания не решались, хотя видно было, что им очень хочется.

Затем шаман произнес лишь одно слово, но оно вызвало у собравшихся взрыв бурной радости.

– Завтра на рассвете вы умрете, – заявил нам предводитель, не скрывая удовольствия. – Умрете так, чтобы доставить удовольствие нашим предкам, порадовать их души, насытить их и нашу силу. Можете начинать молить о снисхождении, но только знайте, короткоживущие, это вам не поможет!

Тут он чего-то загнул – зачем молить, если не поможет?

– Больно надо, – сказал Ярх. – Ты у меня молить будешь, когда я тебе брюхо вспорю и дам понюхать, как пахнет твое дерьмо… Ты думаешь, сильно лучше моего, а?

Если это и было бравадой, то высшего класса, красноглазый держался так, словно это не он был привязан к дереву и лишен оружия, и в каждом его слове звучала непоколебимая уверенность в своих силах.

– Ах ты! – прошипел эльф-предводитель и врезал Ярху по физиономии.

Но по такой ряхе лупить – только кулаки портить.

Шаман буркнул еще что-то, и придвинувшиеся было ближе к нам аборигены с разочарованным гулом отпрянули – похоже, сегодня над нами издеваться рановато, а вот завтра мы свое получим, и в тройном размере.

Вся эта шобла прыснула в стороны, старикан уковылял в свою хижину, и мы остались втроем. Лошадей наших увели, вещи с земли собрали и, что самое обидное, даже часовых к нам не приставили!