Вся болотная часть пути осталась в памяти Горана нескончаемо-однообразным процессом сопровождения носилок в ледяной мутной воде, доходящей до пояса. И никаких иных впечатлений.

Где-то видели пучок лаокооновых червей-мутантов и рядом гигантскую болотную змеючину — Горан в ту сторону даже не повернулся. Он старался быть с братом на малом болотном отрезке его жизненного пути, которому — возможно — суждено стать завершающим.

Болото осталось позади, под ноги легла твёрдая почва, густо поросшая сизой мутант-травой, утыканная неприветливым прибрежным кустарником, а кое-где — усеянная широкими базальтовыми глыбами. Что за жуткие взрывы вынесли на поверхность этакие монолиты?

Кстати, далеко впереди, за каменным хаосом и берёзовым редколесьем замаячили вечерние огни селения. Березань? Видать, она.

Выйдя из ледяной воды, люди первым долгом поспешили переобуться и переодеться в сухое. Проводник больше никого не торопил: болото ведь преодолено. А всё-таки даже университетские профессора переодевались почти с армейской скоростью. И подходили к Сопле, всем видом выражая готовность к последнему рывку — до самой Березани.

— Теперь друзьям учёным нужен привал! — громко крикнул Сопля, заодно привлекая внимание и военных, идущих следом. — На этих больших камнях можно хорошо посидеть и отдохнуть.

Если спросить мнения у мудрого Ратко, то сказанное — несколько запоздало. Теперь, когда все без особой команды переоблачились и собрались в путь, «учёным нужен привал»? А самих учёных кто-то спросил?

Оказалось — даже начальник экспедиции не вполне в курсе вопроса.

— Зачем снова привал, когда здесь уже рукой подать? — капризно воспротивился пан Щепаньски. — Веди-ка дальше, друг!

— Сопля не может сразу привести всех! — ответил проводник с неожиданной категоричностью. — Сопля боится Пердуна, Сопля боится Прыща. Сопля должен сначала предупредить.

Начальник экспедиции досадливо отмахнулся:

— Сопля зря боится Пердуна и Прыща, если они оба боятся Дыры.

— Сопля не зря боится! Пердун и Прыщ сначала съедят Соплю, а потом испугаются Дыру. Пердун говорит, в Березань нельзя людям, Прыщ говорит, в Березань нельзя солдатам. И солдатам в Березань никак нельзя, даже если людям можно, — мутант говорил далее, а пан Щепаньски лишь насупливался, да кусал губу. Легко понять: на родной территории проводник приободрился и пытается теперь «отыграть назад» неудобные для себя уступки, на которые ранее пошёл под давлением пана. И как его теперь заставишь?

— Людям ещё можно, а солдатам никак нельзя? — переспросил Йозеф Грдличка.

— Сопля так сказал, — закивал проводник.

— Но в Березани операционная, куда людям и солдатам надо доставить раненых. Мы за этим сюда и шли.

— Это всё равно, — Сопля наглел на глазах.

— Что?!! — такого громкого голоса и жёсткого тона от капитана Суздальцева доселе не слышали. Даже Сопля содрогнулся.

А ведь Суздальцев — образованный человек, историк, да ещё — казалось, дипломат по призванию. Но не постеснялся. Общение с мутантом потребовало суровости — так вот она! И ведь ни нотой не сфальшивил. Рявкнуть — дело нехитрое, но правильно рявкнуть — целое искусство.

Оценили и солдаты. Милорадович заметил, как Мамедов тронул за плечо Хрусталёва, а тот в ответ поднял большой палец. Круто, мол.