То жар, то озноб. То дремота, то явь. По лесу осторожно движется БТР, с остановками — специально, чтобы капитан Багров мог осмотреться, принять решение. Он принимает решения, это факт; успевает ли он перед тем осмотреться? Лес будто бы незнакомый, но сориентироваться по деталям мешает розоватая пелена перед глазами. И мелькание подчинённых: Гаевский — Хрусталёв — Гаевский — Хрусталёв — Погодин…

Погодин? А он что здесь делает? Ага, принёс на броню одеяла, какие потеплее. Да нет, гляди ж ты — уносит обратно! С какой, однако, стати — разве отдан такой приказ?.. Что он сказал в ответ? Опасается перегрева — какого такого перегрева? Подозрительные дела.

Снова замелькали: Хрусталёв — Гаевский — Хрусталёв… Ну, эти хоть кружку воды тебе подадут. Вода холодная, почти ледяная, даже зубы сводит, но всё же Багрову кажется: мороза в ней недостаточно.

И снова Погодин. Он сам-то знает, как сильно от него несёт медицинским спиртом? Ну ладно-ладно, Погодин добрый: поделился спиртом с командиром, протёр ему лоб ватным тампоном. И снова протёр. Неужели лоб так сильно запачкался?

А с чем это шприц? Нет, за шприц мы не договаривались.

— Погодин, что ты мне колешь?

— Антибиотик.

— Кто тебе приказал колоть мне антибиотик?

— Мой капитан, у вас температура хорошо за сорок! — объясняет башенный стрелок свои действия.

За сорок? Он что, её измерял, что ли?

— Да, мой капитан! — это успели материализоваться Гаевский с Хрусталёвым и (вот затейники!) затараторили хором. — Градусник показывал сорок один и четыре, но мы уже сбили почти до сорока…

— Вы успели поставить мне градусник?

— Да, пока вы спали.

— Я спал? — оглядевшись, капитан обнаружил, что БТР уже стоит на дороге, а поодаль на обочине валяется труп свиньи-мутанта, давеча изрешечённый из автомата Мамедовым. То-то показалось: знакомое место! — Значит, спал. И долго? Гаевский, что вам с Хрусталёвым было сказано делать?

— Мы не могли добудиться, мой капитан.

Выходит, моменты дремоты между промельками яви были не так уж и скоротечны. Подлецы-солдаты не особенно торопились.

— Не удивляйтесь, мой капитан, — вступился за Гаевского Погодин, — при такой температуре — обычное дело. И пушка не разбудит.

— Так вы стояли и ждали, когда я проснусь?

— Нет, мы ехали. Пока не добрались до этой точки пути.

Ага. До жирной точки. Можно сказать, кляксы. Здесь, где нападение свиньи смешало все планы, а водитель Калинин с перепугу перепутал направление, капитану надо умудриться выбрать другое направление, правильное.