Так. Ладно:
— Калинина сюда!
Гаевский спешит за водителем, а Багров уже думает, что ему сказать. Сначала… Сначала надо его спросить, куда он отсюда ехал и почему именно туда. Потом определить, в чём вышла ошибка. Далее — скорректировать направление. Только бы — правильно скорректировать.
Калинин щурится и трёт виски короткими пальцами. Он и сам едва не падает от усталости. Всё-таки водительская работа сутки напролёт без сменщика. Объясняет:
— Да я знал, куда ехать. Просто там долго, крюк получается, а у нас раненые. Вы сказали срезать, я и срезал. Думал, получится, а там, оказалось, эх… — ну самая чаща.
Водитель мямлит, изворачивается — и расплывается перед глазами радужными кругами. Усилием воли Багров снова собирает из этих кругов перепуганного Калинина, тычет в его плохо зафиксированный образ онемевшим пальцем и выпытывает:
— Так как ты теперь отсюда поедешь?
— Известно как, по дороге. А доеду до Мамилова ручья — поверну. Там лес редкий — по нему выберемся на Третий тракт. Ну, а уже оттуда…
— Оттуда уже и мне ясно, — прерывает его Багров и позволяет калининскому лицу расплыться до состояния разреженного облака. — Всё верно. Действуй.
Облако с облегчением уплывает. Зато другое облако — побольше, источающее запах медицинского спирта — укутывает капитана поплотнее в прохладные одеяла и зовёт спуститься через громовой люк внутрь твёрдого железного облака, на котором он всё это время сидел.
Облака вокруг быстро темнеют. Может, уже наступает вечер, но скорее — происходит перерождение лёгкой облачности во фронт грозовых туч, затягивающий небо над головой и землю под ногами. А из самой большой и тёмной тучи единственная молния навязчиво бьёт всё время в одну и ту же ногу.
Глава 3. Подмоги, которые нам обещают
Без искренне преданных делу энтузиастов нечего и соваться в этнографические экспедиции вроде нынешней, тем более — предлагать мутантам дружбу и содействие. А всё же, панове, важно помнить: мутанты для нас, а не мы для мутантов. Хотя самим мутантам этой подробности знать и не обязательно.
Братислав, Карел и Вацлав рассказали, как ходили поклониться следам мамонта — здесь неподалёку, между поваленных берёз. Пана Кшиштофа они частью позабавили, даже порадовали, но и — самую малость встревожили. Всё-таки господа антропологи не должны бы настолько удаляться от реальности, чтобы поклоняться одному из животных. Пусть даже реликтовых, воскрешённых мутацией.
Антропологи неисправимы. То они атеисты до мозга костей и всякие (даже правильные) религиозные идеи с порога отвергают, то ударяются в самые грубые гротескные суеверия. Их идолопоклонничество местами очень полезно, но может и вылезти боком. Пан Щепаньски единственно терялся в догадках, каким именно боком. Но скорее левым.
Пока же профессору вылезала боком его собственная несдержанность. И что на него нашло, когда ради красного словца он выдал полковнику Снегову сведения, почерпнуть которые мог только из телефонного разговора. А мобильные телефоны в России давно уже вне закона. Ещё с последней войны, когда мобильная связь применялась отважными предателями федерации для корректировки огня противника.
Полковник изящно закрыл тему с ранеными, да ещё отчитал начальника экспедиции за нарушение федеральных законов. А всего-то и стоило: подождать, когда эти раненые на самом деле прибудут. Правда, молча ждать, когда энергии так и рвутся наружу — тоже не лучшая тактика. Того и гляди, впустую перегоришь. И с приездом раненых устроишь полковнику лёгкий ветерок вместо полноценной бури.
Кстати, вот и они. Наконец-то. Издалека послышался гул дизельного мотора. Отставший БТР показался из-за плотно посаженных стволов хвойных берёз и вырулил к лагерю. С брони спрыгнул солдат и тут же кинулся докладывать полковнику Снегову — тот намедни надолго уходил вглубь леса, но тут как раз случился поблизости. И капитаны его тут же — оба оставшихся. Тоже подошли впервые разузнать о событиях, доложенных пану Кшиштофу почти что сутки назад.
Прочие солдаты с третьего БТРа засуетились, что-то (или кого-то) выгружая. Ага. А вот и раненые. Одного вынесли в позе сидя, другого в позе лёжа. В остальном — два равно бессознательных тела. Может, уже и бездыханных — даже издали скверно выглядят.
Интересно, а где Горан Бегич? Что-то он не торопится с докладом к своему начальнику. Ах да — вон он вместе с солдатами суетится у тела своего брата. Что ж, раз идёт такая суета, значит, раненые ещё живы.