— Володя, как ты?

Обернувшись, я увидел приятную темноволосую даму в бледно-розовом платье и закутанную шаль. Внутри сразу потеплело — это была мать Владимира.

У меня и у Анны были такие же выразительные, темные и очень печальные глаза.

В памяти не было ни единого воспоминания о ней, но эмоции говорили сами за себя. Младший Эгерман просто обожал ее.

— Все хорошо, — тихо ответил я и взял ее за холодные пальцы.

— Вижу, ты разговаривал с отцом. Что ты решил?

Держа меня за руку, мы пересекли парадный вход и зашли в соседнее помещение. Это оказалась просторная гостиная. Она была больше, чем столовая на нашей базе! А ведь нас там было сто семнадцать человек!

В глаза бросилась извечная пыль, собранные в одном углу столы, скатанные ковры и пустые вазы.

Почти вся мебель была накрыта чехлами, кроме пары объемных кресел у большого окна. Матушка опустилась в одно из них и махнула мне рукой, приглашая сесть рядом.

— Ты пойми, мы очень за тебя беспокоимся и прекрасно понимаем, почему ты так себя ведешь, — она мягко улыбнулась. — Но ты и сам знаешь, что в нашем обществе строго следят за жизнью молодежи. И твое поведение уже начинает вызывать вопросы. Здесь же, как принято? Родители сказали, что на военную службу, значит, нужно идти. Нашли подходящую невесту, значит, нужно жениться. Тебе уже двадцать, и настало время принимать ответственные решения.

С каждой фразой она следила за выражением моего лица, пытаясь угадать мысли. Кажется, она знала, что и как я говорил на эти темы в прошлом. Но я сейчас думал совершенно о другом.

— Матушка, а как обстоят у нас дела с деньгами?

Она на мгновение поджала губы и растерянно улыбнулась. Она открыла рот, чтобы ответить, но я остановил ее, торопливо добавив:

— Я не прошу у тебя деньги, а интересуюсь положением дел. Всех.

— Ты же знаешь, Володенька, не женское дело это, разбираться в в таких вопросах.

— И все же?..

— Как тебе сказать, — она помолчала, подбирая слова, — не так, как раньше.

— Поэтому отец меня и торопит, да?

Она кивнула, отведя взгляд за пыльное окно. Я остро осознал, что ей, как и отцу, стыдно признавать, что мы бедны.

— Как я могу помочь? Военная служба сможет удержать нас на плаву?