Мои шаги гулко раздавались в тишине пустого коридора. В этот раз я внимательно разглядывал серые стены. Примерно через каждые десять метров встречался светлый прямоугольник. Здесь раньше висели картины? Почему их нет сейчас? Продали или перевесили?

Тот же вопрос был и к пятнам на полу — следов от напольных ваз. Остался только одинокий доспех, но его, по видимому, некуда было деть.

Надо будет попросить Настюшку хотя бы почистить его.

Пока шел, из любопытства решил заглянуть в одну из тех комнат, что видел в прошлый раз. К моему удивлению, дверь оказалась заперта. На ручке даже был слой пыли! Давно сюда никто не заглядывал.

Подумав, я подошел к следующей, но и она была закрыта. Странно. Может, это гостевые спальни, которыми пользуются лишь при особом случае?

Память Владимира мне ничего не подсказывала. Видимо, эти помещения совершенно не интересовали его. Пришлось пожать плечами и вернутся к поискам отца. Вернусь к этому позже.

Прошел дальше по гулкому коридору, вынырнул к парадному входу. Еще один вопрос вдруг появился в моей голове — неужели в таком огромном замке так мало прислуги? Я как-то читал, что для поддержания порядка нужно минимум человек двадцать. А сколько осталось здесь? Трое? На такую махину?

С этими мыслями я распахнул дверь малой гостиной. В нос ударил запах какого-то лекарства, горький и противный. Отец болен?

Иван Станиславович сидел за столом и разбирал какие-то бумаги. Рядом с ним стояли несколько маленьких склянок и пустая чашка и блюдце.

Когда я вошел, отец поднял на меня нахмуренный взгляд и резко бросил:

— Денег не дам.

Я и бровью не повел, а сел в кресло и вытянул ноги, молча рассматривая малую гостиную. Камин, покрытый копотью, весьма меня расстроил. Как и потертые стулья, и желтоватые шторы. И вроде на первый взгляд вся обстановка выглядела дорого, но вот такие мелочи всегда бросались в глаза. Этот замок видел лучшие времена. Чего стоит лепнина на потолке и резная мебель.

Денег тут нет. И уже давно.

— Я не за этим пришел, — наконец, сказал я. — А сказать о своем решении.

Отец разом напрягся, сжал губы и припечатал ладонью очередной лист к столу. Его лицо моментально покраснело.