– Долг. Это не обсуждается. И что с этим «ростком» делать, ты будешь решать сам.

– Я…эх, хорошо. Просто сделай это. Быстрее!

Это было последнее, что слышал Адэн, медленно погружаясь в вязкую тьму небытия…

Но вспышка боли вернула его в сознание. Никогда в жизни он не испытывал такой мучительной пытки. Левую руку будто погрузили в раскалённое железо, а тысячи иголок забегали под кожей, разрезая плоть. Глаза мальчика распахнулись и, приподняв голову, он увидел, как смутно знакомый, седой мужчина, с запавшими, тёмными глазами стоит слева, одной рукой удерживая его ноги, а второй прижимает правую руку Адэна к лежанке. Дыхание его было тяжелым, а лом покрывала испарина.

Рядом с мужчиной, аккурат над левой рукой, стояло существо, кожа которого полностью была покрыто древесной корой. Фигурой и ростом оно напоминало человека, но явные сходства на этом заканчивались. Будто сама природа создала хвойную карикатуру жизни. Приглядевшись, Адэн заметил нечто утонченное в переплетениях лиан и листьев, а место, где у существа должно было быть лицо, оказалось невероятно симметрично. Пара янтарных камней смотрели из-под тонких полосок мха на мальчика, а изящные ветви-руки сжимали предплечье и искалеченную кисть ребёнка.

Увидев, что стало с его рукой, Адэна начало мутить. Вдруг древесное существо сказало:

– Держи крепче, если ритуал прервётся – умрёт.

– Может усыпишь его?

– Слишком опасно, он может стать Одержимым.

Что значит «Одержимым»? Что значит умрёт? О чём вообще…

И тут ветвь-кисть, сжимавшая ладонь Адэна, зашевелилась, начав излучать нежное, изумрудное сияние. Но эта красота была обманом в сравнении с тем, что почувствовал мальчик.

Пальцы – лианы удлинились, медленно опутывая руку ребёнка и начиная погружаться в плоть там, где раны были наиболее страшны, проникая под кожу и продолжая движение уже внутри. Адэн закричал, заметался от боли, но мужчина только крепче прижал его к постели, с горечью взирая на страдания мальчика.

Что-то удерживало Адэна в сознании, не давая провалиться в небытие, и он с ужасом наблюдал, как его левая рука медленно изменяется под действием изумрудного свечения. Кожа грубела, меняя цвет с телесного на темно – коричневый, а лианы одна за другой отделялись от руки древесной женщины, оплетая кисть мальчика на манер кокона.

Неизвестно, сколько продолжался ритуал. Когда сил кричать не осталось, Адэн обмяк, мокрыми от слёз глазами смотря в никуда. В какой-то момент до ушей мальчика донеслось «Теперь остаётся только ждать» и сознание погрузилось во тьму.

…

Когда Адэн открыл глаза, комнату заливал тусклый дневной свет. Потолок плыл и двоился. Если что-то ему и снилось, он это не запомнил. Он в целом плохо помнил произошедшее. Сначала все куда-то бежали, отец что-то кричал, мама несла на руках Лиру, а потом вспышка и…всё как в тумане. Крики, силуэты, обрывки фраз, сияние…

– Оххх, как же…больно…– пробормотал мальчик, чуть приоткрывая глаза.

Голова раскалывалась, но ещё сильнее ощущалась невероятная слабость. Казалось, сил нет совсем, однако зрение мало-помалу приходило в норму. Он чувствовал под головой что то, похожее на подушку или свернутую валиком шкуру животного, и удостоверившись, что головой повернуть точно сможет, стал медленно осматривать хижину. В комнате никого не было. Воздух был прохладный, а в самой комнате витало что-то…неприятное. Будто виноград, который оставили на столе и забыли. Только это был не виноград. Под собой Адэн чувствовал тепло, а откуда-то снизу доносилось тихое потрескивание огня. Тело мальчика было укрыто одеялом из сшитых между собой шкур, а справа, в паре десятков сантиметров от головы, стояла плошка с водой и куском хлеба рядом. Отвернувшись от еды, Адэн внимательно пригляделся к стенам и всему, что на них весело.

А посмотреть было на что.

Первым внимание ребёнка привлекло окно. В доме Адэна окна были с толстыми, деревянными ставнями, и в мороз приходилось их подбивать чем-нибудь, чтобы не сквозило, но это окно было стеклянным. Стекло мальчик видел всего несколько раз в жизни и отец говорил, что такая штука дорого стоит. Видимо, хозяин хижины был богатым человеком. Но по своему скромным.