У мальчишки начался жар, он стонал, метался, на секунду другую приходил в сознание и снова его терял.

Дом лесника находился в нескольких километрах от границы леса. К нему не вели тропинки и дороги там не было. Белеор не любил незванных гостей, а если кому-то в деревне и требовалась его помощь, так он сам иногда заходил к местным жителям – поделиться новостями или поторговать.

Но сейчас путь до хижины казался ему бесконечным.

Ни птиц, ни животных на пути лесник не встретил. Всё живое сбежало подальше от битвы. Пару раз он видел выжженные кратеры, но они были совсем ничтожными на фоне воронки, оставшейся от Фарно.

Когда до хижины оставалось несколько сотен метров, у Белеора подкосились ноги. С минуту отдышавшись, он закинул мальчишку на плечо, придерживая его одной рукой, а второй, опираясь на подпадающие под руку деревья, зашагал дальше. Старику страшно представить, сколько понадобится времени, чтобы прийти в себя, но ещё страшнее было думать о судьбе мальчика – выходить его будет крайне непростой задачей, а уж что делать с рукой… Хотя у Белеора была идея. Глупая, опасная, но идея.

Старик с облегчением выдохнул, когда за деревьями начал прорисовываться знакомый силуэт. Собравшись с духом, Белеор сжал зубы и, почти падая от усталости, ускорил шаг.

Миновав низенький забор, буквально по пояс старику, Бел бросил быстрый взгляд на снег перед дверью и не заметив следов толкнул свободным плечом дверь. Его взгляду предстала знакомая, небольшая комната с холодной печкой, лежанкой на ней, и одиноким окошком над столом с парой стульев и множеством пустых кувшинов, своим амбре создававших нетрезвую атмосферу. Некоторые валялись на полу, расколовшись. На стенах висели шкуры, котелки, ремешки и разная мелкая утварь. Аккурат справа от входа, под настилом, находился вход в погреб.

Не теряя времени, старик положил мальчика на лежанку, после чего побросал в открытую дверцу печи стоящие рядом дрова и трясущимися пальцами попробовал высечь искру огнивом. Получилось плохо, но спустя пол минуты опыт взял своё и одинокий огонёк заплясал на растопке. Аккуратно закрыв дверцу печи и открыв поддувало, старик вернулся к мальчику.

Тот бился в агонии – по лицу текли ручьи пота, а кожа чуть ли не горела.

Стараясь не повредить ещё сильнее конечность, Белеор медленно развернул ткань на руке ребёнка и взглянул на то, что было под ней.

Кости были сломаны в нескольких местах и выглядывали из-под кожи. Бревно буквально раздробило руку. В молодости, будучи членом небольшого боевого отряда, Белеор видел такие травмы у солдат и зачастую выход был один – ампутация. Хотя можно и рискнуть. Есть способ спасти и жизнь, и руку мальчишки, но риск огромен, как и цена, а шанс хорошо если один к сотне.

Секунды текли одна за другой, мальчику на глазах становилось хуже, и Белеор в конечном счёте решился. Смочив тряпку в воде и положив её на лоб паренька, лесник отворил погреб и, спустя минуту, вылез с небольшим мешком за спиной, после чего бросил взгляд в сторону печи и вышел из хижины, с трудом закрыв дверь.

…

Адэн метался в горячке, приходя на секунду-другую в себя и снова погружаясь в небытие. Ему мерещилась мать и её объятия. Где-то на границе сознания, будто вдалеке, звучал крик сестры, перебиваясь возгласами отца и плачем соседей. Видения то приходили, то оставляли Адэна, чтобы через минуту вернуться с удвоенной силой. Тело горелом огнём, но особенно пылала левая рука. В какой-то момент боль начала приглушаться, а жар в груди стал медленно сменяться холодом. Но это была не приятная осенняя прохлада, когда природа ещё не погрузилась в спячку, а только-только готовилась к приближению зимы, нет. Это было похоже на ледяную хватку бурана, когда жизнь медленно покидает тело.

Скрип отворившейся двери на секунду вернул мальчика в сознание и он увидел две расплывающиеся фигуры над собой. Их голоса было невероятно тихими, едва заметными, на фоне криков в голове, но отрывистые фразы всё же доносились до сознания ребёнка:

– Ты сможешь это…исправить? – устало спросил мужской, похожий на треск падающего дерева, голос.

– Ты знаешь, что смогу. Но ещё ты знаешь, что шанс мал. Даже если всё получится, тело может отторгнуть руку. – отвечал женский перелив, напоминающий шелест листьев.

– Но нельзя же вот так бросать. Он же умрёт! Он ещё…ребёнок. Это неправильно.

– Я не знаю что для тебя правильно, а что нет. Но этим «исправлением» ты берёшь на себя долг. Ты это понимаешь?

– Фрилия, я редко о чём-то прошу, но он же…