– Как Буря?

Пилигрим криво усмехнулся:

– У нас было двустороннее соглашение. Она тоже… осела. Просила, кстати, передать благодарность за новую лодку. Дом на воде, а не лодка, я бы сказал. Буря назвала ее «Принцесса».

Это тронуло Омарейл. Но она не успела выразить свои эмоции, так как Пилигрим поправил форму гвардейца и спросил:

– Но вы вызвали меня не для праздных бесед, Ваше Высочество?

Она кивнула:

– У Ила Белории есть к тебе просьба. Он хочет с тобой встретиться. Прежде чем соглашаться, сообщи мне, что за просьба. Хорошо?

Пилигрим не стал задавать лишних вопросов, и Омарейл дала ему адрес, по которому можно было найти Патера Нортастера.

Чуть позже ей пришла записка, содержание которой в точности соответствовало ожиданиям принцессы. А уже к вечеру Бериот покинул Орделион.

– Не понимаю, куда он так срочно сорвался, – вздыхала за чаем Севастьяна. – У него нечасто возникают такие незапланированные дела. Обычно он расписывает все в своем ежедневнике на три месяца вперед.

Госпожа Дольвейн, которая на той неделе отдыхала в Клоустене, вернулась с курорта раньше, чем планировала, сославшись на плохую погоду. Было трудно представить плохую погоду в Клоустене, где большую часть времени светило солнце. Но кто же станет проверять и тем более спорить?

Омарейл догадывалась, что эта женщина контролировала все, что происходило во дворце, поэтому ничуть не удивилась такому поспешному возвращению. Сова тщетно пыталась выяснить, куда делся ее старший сын. Но вскоре узнала ответ.

Бериот вернулся на третий день и сразу отправился к Омарейл, застав ее в рабочем кабинете. Туда же он пригласил Сову. Войдя, та вопросительно взглянула на принцессу, но, по легкой растерянности на лице Омарейл, поняла, что ответ получит не от нее.

Бериот встал у окна, сложив руки за спиной и задумчиво глядя вдаль. Сова села на место для посетителей, гордо выпрямившись.

– Я познакомился с Эддарионом. Он все мне рассказал, – произнес наконец Бериот.

Омарейл перевела взгляд на лицо госпожи Дольвейн. Та на мгновение сжала челюсти, крылья носа раздулись, глаза метнулись в одну сторону, затем в другую. Так выглядел страх или ярость?

Принцесса молча наблюдала. Она пока не знала, почему Бериот решил поговорить втроем, но была этому рада, так как могла быть в курсе происходящего.

– Говори конкретнее, Бериот, – потребовала Сова, – что ты понимаешь под словом «все».

Советник резко развернулся.

– А что ты под этим понимаешь? – с нетипичной для него язвительностью спросил он. – Я не знаю, может быть, есть что-то еще, чем он решил не делиться. Если так, сейчас будет самое время выложить карты на стол: ты организовала ограбление? Убила кого-то?