– Я сделаю официальное заявление завтра, – заявила Сова.

Ил хмыкнул, а получив несколько вопросительных взглядов, сказал:

– Счастливое и неожиданное открытие, должен заметить. Простой учитель и вдруг сын Совалии Дольвейн, одной из самых известных женщин в королевстве. Брат Советника. Брат директора школы, наконец. Сколько титулов, и, главное, ничего не пришлось для этого делать. Поистине судьба милостива к… как звучит поговорка? – он будто бы обратился к сидящему рядом Бериоту.

Все прекрасно помнили эту поговорку: «судьба милостива к дуракам». Но, разумеется, никто не стал произносить ее вслух.

Омарейл, возмущенная такой бестактностью, хотела что-то сказать, но заметила жест отца – он едва приподнял ладонь, точнее даже кончики пальцев, приказывая молчать. Король с интересом наблюдал за Дарритом, желая узнать, как тот отреагирует на завуалированное оскорбление.

Норт распрямился, одарив Белорию мрачным взглядом, а затем, подняв лишь уголки губ, изображая вежливую улыбку, ответил:

– Я убежден, что любой титул, как и любое слово, влекут за собой большую ответственность, господин Белория. Вы же не хотите сказать, что, допустим, монарх, рожденный в своем статусе, – всего лишь счастливое дитя фортуны?

Принцесса едва заметно выдохнула. Ее душа пела. Зря она сомневалась в Даррите, уж в словесной баталии тот мог отразить любые нападки.

– Разумеется, я хотел сказать не это. Но в одном вы правы, господин Даррит, – Белория прищурился, – любое слово – ответственность.

– А вы как будто бы уже давно знакомы, – заметила Королева заинтересованно.

– Господин Даррит присутствовал на ужине у господина Белории, когда там были Бериот с Севастьяной, не так ли? – уточнил Король, обращаясь к Советнику.

Тот кивнул.

– И Алоис говорил, что вы, господин Даррит, были в загородном доме Иана Планты, а из другого его рассказа помню, что там были и вы, господин Белория, – продолжил Король. – Судя по вашим острым диалогам, у вас есть какой-то общий интерес… Очень любопытно, продолжайте. – Он жестом предложил им возобновить спор.

Но, разумеется, пыл дуэлянтов поутих. Они лишь недовольно посмотрели друг на друга, а затем продемонстрировали особый интерес к содержимому тарелок.

Омарейл обменялась взглядами с отцом и по хитроватой улыбке поняла, что он прекрасно догадывался, какой общий интерес был у Норта и Ила.

– А скоро ли прием, посвященный культуре? – поинтересовалась Севастьяна, как всегда, стараясь заполнить неловкую паузу. – Я очень хочу лично познакомиться со Шторм Эдельвейс.

– Через две недели, – ответил ей Бериот.

И Омарейл улыбнулась, представляя себе лицо Шторм при знакомстве с принцессой. Конечно, в газете уже разместили фото с Явления, но, по мнению Омарейл, в девушке на снимке было трудно узнать «Мираж Селладор».

После обеда Омарейл снова не удалось остаться с Дарритом наедине, так как Король и Советник пожелали обсудить с ней какой-то важный вопрос. Они отправились в кабинет отца.

Разговор, как и ожидала принцесса, касался двух претендентов на ее руку и сердце. Король был язвителен, не очень довольный тем, что эти претенденты появились при не вполне понятных обстоятельствах. Бериот старался оставаться рассудительным, заметив, однако, что ни один – ни Даррит, ни Белория – не казался ему идеальным вариантом.