«Иустин решил создать человеческую элиту, чтобы было проще держать будущих созданий Помраченного Света в узде. Умно».

— Каждый хочет внести свой вклад в благополучие Атланской империи, — развел руками Ферот.

— И вы тоже?

Епископ угрюмо усмехнулся.

— Да.

— Только не создавайте новых поводов для споров, ладно?

— Я их прекращу, — ответил Ферот.

— Хорошо, — клирик явно не поверил ему. — Желаю вам удачи… — он озадаченно посмотрел по сторонам: — Странно. Мы должны были уже прийти. И где Иурин?

— Кто?

— Он шел впереди.

«Прости, но, кажется, он остался в вашей Цитадели, а мы попали в мою…»

Клирик снова покосился на Ферота. Увидев его осунувшееся серое лицо и ссутулившуюся фигуру, молодой атлан внезапно осознал, что все это время вел беседу с тем, кого следовало бы избегать. И светлая душа Цитадели, наделенная то ли собственным особым разумом, то ли каким-то подобием инстинктов, почувствовала его недоверие к впавшему в немилость епископу.

— О, вот же зал совета! — воскликнул клирик, удивленно глядя на высокую дверь. Он мог бы поклясться, что мгновение назад ее здесь не было. Впрочем, если целые сутки бегать, выполняя поручения начальства, то и не такое может привидеться. — Наверное, Иурин уже там. А я опаздываю!

Атлан торопливо зашел внутрь, оставив Ферота в одиночестве посреди коридора.

Собравшись с мыслями и уняв дрожь в теле, епископ глубоко вдохнул, медленно выдохнул, шагнул к приоткрытой двери и мягко толкнул ее. Он уже принял решение, отступать слишком поздно. С его слов начнется новый мир. Мир, за который нужно бороться каждому и сообща.

Ферот прошел в зал и замер. Он не увидел никого, даже только что вошедшего клирика. За длинным столом никто не сидел, у рабочих стоек вдоль стен не суетились служащие и ассистенты, вокруг было пусто и тихо. Только изредка слышалось смутное эхо оживленной беседы, доносящееся до епископа словно из-под воды. Атланские чиновники и архиепископы, кардинал, феи, люди — все они здесь. И Ферот тоже, но в ином «здесь». Цитадель отгородила его от праведных созданий Света.

— Вот, значит, как? — обратился к потолку одинокий атлан посреди пустого зала. — Не можешь запретить мне говорить, поэтому сделала так, чтобы никто меня не услышал?

Крепость не ответила.

— Я понял. Вы связаны. Они не готовы прислушаться к моим словам, понять меня и сделать правильный выбор. Ты это чувствуешь и тоже отвергаешь меня. Я прав?

Эхо вопроса растворилось в тишине.