Одержимый совершил еще одну ошибку. Собрал воедино бессвязные факты, на основании не нашедших подтверждения догадок создал новую теорию, убедил себя в ее достоверности… А что из этого вышло? Ничего. Это была глупая попытка. По-настоящему глупая.
Ахин все понимал. Не верил. Знал. Но попытался. Похоже, он действительно безумен.
Лицо одержимого расплылось в широкой счастливой улыбке. Он принял поражение и почувствовал облегчение. Хватит с него этой ответственности. Он не герой, никогда им не был и, видимо, уже не станет. Восстание порождений Тьмы подавлено, восстановление баланса изначальных сил не свершилось, и обломок мира развалится на куски. Может, не скоро, но когда-нибудь точно развалится.
«Ну и ладно».
Громко хлопнула входная дверь. Послышался топот армейских подкованных сапог. Наверное, кого-то из соседей разбудили крики из дома Элеро, благо уже близился полдень, и они поспешили отправить слуг за помощью. Или, например, это мог быть какой-нибудь садовник, решившийся выйти на работу, несмотря на нападение порождений Тьмы, потому что недовольство фей для него могло обернуться чем-то пострашнее смерти.
Сначала шаги звучали тихо и редко — видимо, люди стояли на пороге приемного зала и не решались пройти дальше в особняк высокородного создания Света. Однако, заметив на роскошном ковре грязные следы и вонючие пятна от канализационной жижи, солдаты осознали, что правила приличия здесь в настоящий момент неуместны.
— Госпожа Элеро, у вас все в порядке? — донесся до спальни обеспокоенный окрик.
Шаги приближались. Фея приготовилась закричать, но Одноглазый оказался быстрее. Командир нежити зажал ей рот, два других оживших мертвеца схватили ее за руки и за ноги, чтобы не дергалась.
— Они придут сюда, — Диолай побледнел, из-за чего его угольно-серое лицо обрело пепельный оттенок. — Ахин, надо бежать. Бросимся в окно, сделаем фею заложницей или пробьемся с боем? А? Чего ты молчишь? Скажи уже что-нибудь!
— Решайся быстрее, — поторопил Одноглазый, с наслаждением прикасаясь иссохшими пальцами к нежной коже брыкающейся и мычащей Элеро.
— А как насчет трюка с темным духом? — осенило сонзера. — Ты же не раз проворачивал подобные штуки! Отгони солдат, напугай или сделай так, чтобы они забыли, зачем шли сюда. Что-нибудь эдакое, не знаю, тебе виднее. Ну? Можешь?
Но одержимый не мог. Его собственных эмоций, чувств и мыслей хватало лишь на то, чтобы хоть как-то ощущать себя живым, а чужие казались крохотными крупицами на дне пустого кувшина. И откровенно говоря, у Ахина не имелось ни малейшего желания оказывать сопротивление. Все ведь уже кончилось, разве не так?
— Одноглазый, — глупая улыбка одержимого стала еще шире: — Забирай то, за чем шел сюда.
— Что? — воскликнула фея, как только нежить ослабила хватку. — Вы не посме-е-е…
Элеро завизжала от ужаса, когда командир оживших мертвецов вцепился в ее шею гнилыми зубами. Двое его сородичей не стали дожидаться приглашения и присоединились к кровавой трапезе. Они вгрызались в худые руки и ноги создания Света, кусками срывая мягкую плоть с костей. Кривые потрескавшиеся ногти разрывали остатки полупрозрачных одежд, царапали благородно-бледную кожу и впивались в вечно молодое тело. Нежить утробно рычала, впадая в экстаз от пожирания феи, по простыне расползалось огромное алое пятно, но Элеро все еще была жива и в сознании. Природная живучесть сыграла с ней злую шутку, заставив доживать затянувшиеся последние мгновения жизни в ужасной агонии съедаемого заживо существа.
Поначалу она еще судорожно дергалась, пытаясь вырваться из цепкой хватки оживших мертвецов, но вскоре затихла, перестав чувствовать свое девичье тельце, но начав испытывать невыносимую боль, в которую превратились ее изящные руки, длинные стройные ноги, грациозная талия, небольшая красивая грудь, длинная шейка и очаровательное личико. Теперь все это напоминало один сплошной окровавленный огрызок. Элеро уже не могла кричать. Запрокинув голову, она смотрела на высокий потолок и мысленно умоляла смерть, чтобы та смилостивилась и оборвала ее мучения. Но, видимо, некоторые вещи невозможно купить даже за все богатство феи-ростовщицы…
А Ахин смотрел на нее и улыбался.
— Скорее! Уходи, пока я держу дверь! — голос Диолая донесся до одержимого откуда-то издалека. Наверное, из реальности. — Начни все заново. Спрячься, соберись с силами! Сделал раз — сделаешь и два, чего тебе стоит? Если кто-то и может что-то изменить, то только ты. Беги же! В окно, прыгай в окно!
Но реальность мало интересовала Ахина. Бежать? Нет, у него не получится пройти незамеченным мимо мобилизованных солдат и стражников, которыми кишат улицы Камиена. К тому же скоро опомнятся гатляуры, и они явно будут пребывать в крайне дурном расположении духа из-за нападения порождений Тьмы на их общину. Словом, одержимый не сможет сбежать из столицы Атланской империи.
Да и зачем? Начать все заново, как выразился Диолай? Но за Ахином никто не пойдет, даже если бы он каким-то чудом узнал путь к победе. Беглые рабы попрятались в южных лесах и болотах или прибились к небольшим бандитским шайкам, в которых слишком хорошо помнят, чем закончилась попытка Сеамира собрать крупную банду под единым началом и сорвать огромный куш. Все боеспособные демоны Пустошей полегли в боях на улицах Камиена, а их женщины и дети обречены на вымирание в бесплодной долине. Нежить, отказавшаяся покинуть Могильник в первый раз, вряд ли согласится во второй. Порождения Тьмы из Темного квартала подавлены непрекращающейся чередой наказаний и притеснений. А в одиночку Ахин никогда не справится. Он всего лишь мелочь.