Мы долго беседовали, и так прошёл вечер. В мыслях я настроился завтра позвонить Саше и встретиться с ним.

Утром в коридоре я поздоровался с Рэмой.

Перекусив, я оделся. Мать пару раз повернула меня и сделала заключение, что я красивый и форма мне очень к лицу. Мне предстояло посетить комендатуру, а затем увидеться с Сашей, которому я уже позвонил. Матери я обещал вернуться к обеду.

Я спустился вниз по лестнице и опять встретился с Рэмой. Она ждала меня, чертовка, зная, что я буду уходить.

– Я иду с тобой, если ты не возражаешь.

«Пожалуй, веселее будет», – подумал я и согласился.

Мы поднялись вверх по Владимирской до университета имени Шевченко, а затем на троллейбусе доехали до Золотоворотского сквера. С тыльной стороны находилась комендатура. Рэму я оставил в сквере. Мне пришлось постоять немного в очереди. Офицер комендатуры очень небрежно со мной разговаривал. Он был противен мне, но я не подавал виду. Сделав отметку, он не забыл предупредить меня о том, чтобы я не смел покидать город и вообще уезжать куда-либо. Противно было смотреть на высокомерие, зазнайство офицеров комендатуры. Их не любили, даже просто ненавидели. Это были жандармы, изверги.

С Рэмой мы направились к штабу округа по Воздухофлотскому шоссе. Из ближайшего таксофона я вновь позвонил Саше, и мы договорились встретиться у центрального входа в штаб. У нас было много свободного времени, и я предложил пройтись пешком по Крещатику. Мы спустились вниз по улице Прорезной и оказались в центре Крещатика.

– Куда теперь? – спросила Рэма. – Налево? Направо?

– А куда тебя больше тянет, – спросил я. – Налево?

– А почему бы и нет? – ответила Рэма.

– Ну тогда пойдём направо.

Мы прошли до бульвара Шевченко, повернули направо и стали медленно подниматься вверх. Бульвар начинался большим памятником Ленину, сделанным из гранита. Дорогая штука, святыня советского государства, была под слоем птичьего помёта. Сотни голубей сидели на лысине великого вождя русского пролетариата и каждый из них опорожнялся, отдавая свои почести.

Красивый зелёный бульвар, огороженный с двух сторон отлитым из чугуна художественно выполненным забором, создавал очаровательное зрелище. Внутреннюю часть украшали газоны из цветов, клумбы и красивые скамейки, тоже имеющие своей основой художественное чугунное литьё. У киоска на улице Пушкинской я купил нам мороженое, и мы продолжили путь. Пересекли улицу Чудновского, граничащую с парком Шевченко, затем Владимирскую. Начался спуск. По правой стороне бульвара – огороженный кронами больших деревьев Владимирский собор. Он запомнился мне в годы моей юности, когда в пасхальный праздник наша компания воровала из корзин людей, стоящих в очереди к попу-батюшке, чтобы он побрызгал святой водой пасхальные бабки и яйца. Мы очень искусно обрабатывали их корзины и, удалившись в ботанический парк напротив, наслаждались добычей.

Мы прошли чуть ниже, и опять здание, на сей раз военкомат Железнодорожного района. С этим зданием связаны некоторые воспоминания о моём призыве в армию и о дальнейшей карьере как кадрового офицера.

Ещё немного, и перед нами красивая улица Коминтерна. Здесь было начало этой улицы, а заканчивалась она Киевским центральным вокзалом.

Не спеша мы спустились к площади Победы, обогнули её с правой стороны и вновь зашли под густые кроны больших деревьев на бульваре Шевченко. Эта часть города отличалась новыми жилыми постройками. Воздухофлотский мост был концом бульвара Шевченко. За мостом начиналось Брест-Литовское шоссе, ведущее в город Житомир.

Мы поднялись на мост. С правой стороны – красивое здание штаба Киевского округа с прилегающим к нему спортивным комплексом. У центрального входа нас ждал Саша. Ещё несколько мгновений, и мы были в обоюдных объятиях.

Мы в здании штаба. Столовая. Саша заказал обед. Нас обслужила девушка-официантка. Медленно кушая, и я, и Саша отдались воспоминаниям, а затем он спросил меня, куда я получил назначение.

– К тебе, – сказал я, – в Киевский военный округ. Так я выбрал, чтобы быть поближе к дому.