Я пытаюсь пошевелиться, но мои руки связаны, и мне требуется много времени, чтобы подняться. Мои движения медленные и затрудненные, и голова гудит еще сильнее. Я издаю низкий стон боли, когда, наконец, сажусь. Но это едва ли удобнее, чем лежать. По крайней мере, теперь я могу попытаться сориентироваться.

В конце концов, мои глаза привыкают к полумраку, и я могу понять, где нахожусь. Где бы это ни было, место маленькое и темное, но запах океана густо витает в воздухе. Тонкий луч света исходит из — под двери, которая, похоже, сделана из старых деревянных досок, видавших лучшие времена. Собственно, стены и потолок тоже деревянные.

Я осматриваю стены, чувствуя, как мое сердце содрогается с каждым новым открытием. Полки вдоль дальней стены. Справа небольшая занавеска скрывает узкий шкаф, но занавеска такая старая и изъеденная молью, что ее едва видно. Все место покрыто толстым слоем пыли и запекшейся грязи.

Мое сердце сжимается. Меня тошнит, но в желудке уже ничего нет. Я едва могу думать, моя голова так сильно болит, и я чувствую, как мое зрение пульсирует с каждым резким ударом.

И тут меня осеняет. Сколько успокоительного дала мне Мара?

Мара.

Боги.

Мара — предательница. Должно быть, она накачала Майера веществами, поэтому он потерял сознание на кухне, а потом…

— Майер? — я зову его по имени, но мой голос звучит как хрип. Я прочищаю горло и пробую снова, и на этот раз я управляю настоящим, человеческим звуком. — Майер?

Где он? Мара не могла убить его…

Что — то мелькает в темноте — и вдруг все здание загорается. Я вижу теперь, что это какая — то хижина, прогнившая и разваливающаяся от времени. Полки пустые, но, очевидно, когда — то использовались для хранения вещей, а на одной из стен висит древняя картина с изображением пляжа Шелл — Харбор.

Должно быть, это одна из тех старых хижин у воды, о которых Сойер рассказывал мне на забытом, уединенном краю пляжа. От этой мысли у меня сжимается желудок, потому что я знаю, насколько хорошо эти хижины спрятаны от дороги, от любого, кто мог бы нам помочь. Теперь я знаю, почему последняя в ряду выглядела немного менее изношенной, чем остальные, и почему прошлой ночью я нашла здесь Мару — она пряталась здесь и без сомнения, поддерживала связь с Калленом или его головорезами, просто ожидая момента, когда сможет передать меня ему.

— Майер! — зову я снова, но мой голос ломается. Опять нет ответа.

Мои глаза начинают слезиться, когда я сдерживаю внезапное желание заплакать. Пытаясь встать, я думаю, достаточно ли у меня сил, чтобы выломать дверь. Дерево покрылось плесенью и сгнило из — за того, что так долго находилось на ветру океана, но когда я пытаюсь встать прямо, меня тянет назад, и я бьюсь головой о стену.

Со стоном я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, что удерживает меня на месте, и быстро понимаю, что к моему запястью привязана веревка — и она продета через старую железную петлю, привинченную к стене.

Отлично.

Я снова пытаюсь позвать Майера, но прерываюсь, потому что за занавеской что — то движется. Впервые я вижу тень фигуры, присевшей на землю всего в нескольких футах от меня. Я вижу чернильно — черные волосы и широкие плечи, закутанные в темно — зеленую рубашку.

— Майер!

Он жив, хотя и не останется таким, если Каллен будет решать вопрос.

Мы должны выбраться отсюда.