— Есть идеи?

Я кусаю губу.

Я надеялась, что у него появится какая — нибудь блестящая идея, чтобы освободить нас, но, похоже, у него ее нет.

Узлы Мары тщательно завязаны, да, но если у меня будет достаточно времени, я смогу ослабить их настолько, чтобы выскользнуть на свободу. Но я сомневаюсь, что Мара и Каллен будут ждать так долго.

Я нервно смотрю на дверь, как только слышу, как Мара с кем — то разговаривает, но не слышу ответа. И тут я понимаю, что она разговаривает по телефону. Она делает паузу и после нескольких секунд мучительного молчания отходит от хижины, бормоча что — то о плохой связи.

— Нам нужно выбраться из веревок, — говорю я Майеру. — На твоей стороне комнаты есть что — нибудь острое? На моей ничего нет. Я проверила после того, как Мара ушла.

— Я ничего не вижу. Опять же, моему зрению сейчас нельзя доверять. Все размыто, и я чувствую, что меня сейчас стошнит, — он молчит какое — то время, а потом говорит. — Но… что — то есть.

— Что?

Он звучит задумчиво.

— В моем… ботинке… телефон, — то, как он произносит это слово, звучит так, будто он в чем — то признается.

— Телефон? — спрашиваю я, а затем хмурюсь, потому что знаю, что у меня нет с собой телефона. — Это первое, что Мара обязательно убрала бы.

Он резко втягивает воздух.

— Она не знает о моем втором телефоне.

— О чем ты говоришь? — требую ответа я.

— Я тоже не хотел, чтобы ты об этом знала, — признается он. — Ты уже не хочешь доверять мне, и я не хотел давать тебе больше причин, чтобы оттолкнуть меня.

— Хорошо… зачем тебе второй телефон, Майер?

— Потому что я общаюсь с другими изгнанниками, — отвечает он.

— Для Каллена?

Он глубоко вдыхает.

— Нет, не для Каллена.