Важно отметить, что Ростиславов не ограничивается описанием личных богатств монахов и настоятелей, но также берется за подсчет стоимости самих монастырей с их утварью и убранством. Используя несколько описей[643], он скрупулезно пересчитывает на граммы изделия из драгоценных металлов и указывает на конкретные типы и количество утвари в конкретных обителях[644]. Учитывая уровень достатка белого духовенства и крестьян, указывая на внушительное количество хранящихся в монастырях драгоценностей, Ростиславов без труда способен вызвать в читателе чувство зависти, несправедливости и даже злобы в адрес их насельников[645]. Исходя из того, каким образом Ростиславов описывает монастырские богатства и какую, по его мнению, роль должен играть монастырь в жизни простого народа, можно утверждать, что он выступал за возможное изъятие монастырских ценностей в пользу белого духовенства и простого народа[646].
Труды Д. И. Ростиславова поддержал А. И. Поповицкий, который не только лестно высказывался в его адрес[647], но и сам взялся за описание монашеского притязания на материальные блага, более обратив внимание на епископат[648]. В одной из своих статей Поповицкий указывает на опустошительные архиерейские ревизии, которые наглядно демонстрируют алчность высшего монашествующего духовенства[649]. Автору статьи не удалось обнаружить положительных сторон в проведении ревизий приходов, в то время как недостатков оказалось более чем достаточно. Принимающий священник обязан купить в среднем на 200–300 рублей облачение и утварь, без которых вполне возможно совершать богослужение, но отсутствие которых станет причиной недовольства епископа. Кроме того, причт за свой счет оплачивает прием и богослужение владыки на приходе. В сумму этой оплаты входит угощение архиерея и его свиты, а также оплата за посещение каждому участнику и лично архиерею. В случае, если епископ не совершает богослужение, по утверждению Поповицкого, причт все равно обязан сделать денежную выплату и организовать трапезу. Для большей наглядности и впечатления автор указывает минимальную сумму, которую, по его подсчетам, приходы тратят на посещение епископов и благочинных с ревизиями, и ее размер составляет 120000 руб. с епархии и несколько миллионов со всей России.
Нелестно отзывался о монашествующих также свящ. И. С. Белюстин, что отразилось не только в записке «Описание…»[650], но и в многочисленных статьях, как полностью посвященных теме монашества, так и написанных на сторонние темы[651]. Отец Иоанн не берется за описание способов растраты монахами собранного с прихожан имущества, а возвращается к вопросу о правомерности обладания монастырями каким-либо имуществом. Выстраивая простую логическую цепочку, Белюстин рассуждает: если монах дает обет нестяжания, то и общество, состоящее из давших данный обет, не имеет право стяжать богатства и распоряжаться ими. На деле же все иначе – монахи не соблюдают свои обеты, а значит, и не являются таковыми. Защитники современного монашества, которые, по его мнению, уже давно осознали факт того, что черное духовенство растлилось, несмотря на реалии жизни, лгут о значении монастырей и клеймят материалистами всех, кто пытается напомнить монахам об их обязанностях[652]. Для придания авторитета своему главному тезису относительно монашества – а именно, что оно растлилось и потеряло разумную причину своего существования – свящ. И. С. Белюстин цитирует указ Петра I, где говорится о монахах как о тунеядцах и беглецах от податей. Белюстин не отрицает, что существуют бедные монастыри, но обращает этот факт в свою пользу. Указывая на малочисленность братии в бедных монастырях и на переполненные от насельников богатые лавры, он делает вывод, что истинная монашеская жизнь угодна только единицам, в то время как роскошная и сытая привлекает большую часть иночествующего духовенства[653].
Особенно необходимо отметить роль «Церковно-общественного вестника», на страницах которого взгляд на монашество представлен в жанрах критики и умеренной апологии. Помимо статей свящ. И. С. Белюстина и А. И. Поповицкого, в вестнике публиковались новостные заметки о монастырских делах и анонимные статьи, объектом которых становилось монашество. Интерес к образу монашествующих и монастырского уклада жизни, особенно в 1874–1875 гг., подогревался освещением в печати событий громкого судебного процесса против игуменьи Митрофании (Розен)[654], которая обвинялась и была осуждена за мошенничество и присвоение чужого имущества в пользу монастыря. Активное обсуждение махинаций в конкретном монастыре заставило общественность гораздо более критично отнестись к неизвестности во всех ее смыслах, которую скрывали стены сотен монастырей Российской империи. Характеризуя общее направление критической мысли Поповицкого и его редакции по отношению к современному монашеству, необходимо указать на несколько статей, в которых оценивается моральный облик и образование иноков, а также проводится сравнительный анализ обязанностей и качества жизни черного и белого духовенства.
Современное монашество часто сравнивается с отшельничеством IV–V вв., и это сравнение всегда не в пользу современников. Если в древности и в Средние века монастыри считались рассадниками науки и благочестия, то, по мнению большей части авторов «ЦОВ», современные обители – это общины безнравственных и невежественных иноков, целью жизни которых является угождение не Богу, а своей плоти[655]. Помимо перечисления многочисленных пороков, преступлений[656], а также обвинений в глупости[657] и попрошайничестве[658], представители белого духовенства негодовали относительно практики рукоположения монахов и женатых, в которой явно присутствовали двойные стандарты. Система двойного стандарта заключалась в том, что для священников с 1869 г. обязательно иметь семинарское или академическое образование, в то время как монахи по 81 статье Устава духовых консисторий могут такового образования не иметь[659]. Таким образом, монашествующие становились игуменами и архимандритами, не имея духовного образования. Еще более задевало представителей белого духовенства, что уступающие им в образовании монахи, при гораздо меньшем объеме богослужебной и внебогослужебной нагрузке, а значит, и при меньшей пользе для общества, были гораздо успешнее в карьере и получали иерархические награды, которых не получали священники из женатых[660].
На страницах «ЦОВ» встречаются не только обвинения в адрес современного монашества, но и рассуждения о способах его преобразования. Часто можно встретить тезисы о том, что, критикуя монашескую жизнь, авторы не выступают против монашества как институции, но указывают на его недостатки с целью их искоренения[661]. Среди мер имеют место предложения не давать монахам отпусков, принимать исключительно образованных[662] и установить более строгий финансовый контроль с целью правильного распределения средств не только на нужды монастыря, но также в пользу духовного и народного образования и белого духовенства[663]. Автор статьи «К вопросу о монастырях» призывает как читателей, так и публицистов оставить крайности огульных обвинений и в то же время восхваление исторических подвигов монашества, и приступить к беспристрастному обсуждению проблем. Главной проблемой он считает неограниченную власть настоятелей и слишком высокий процент их жалования, который составляет 9/10 всей суммы дохода[664]. Что касается епископата, то основное обвинение в их адрес на страницах вестника Поповицкого – это неуважение к своим подчиненным и разобщенность со священнослужителями и паствой. Описывая ревизии или анализируя взаимоотношения архипастыря и пастыря, публицисты в своем большинстве обращают внимание на доступность архиерея для помещиков и знатных особ, которые, в свою очередь, могут через преосвященного убрать неугодного или наградить податливого священника своего прихода. В то же самое время для сельского священника или, тем более, представителя от мирян «из простых» архиерей всегда закрыт и не входит в суть проблем своих сослужителей и паствы. С целью изменить это положение публицисты призывают епископат отказаться от практики публичного унижения своего духовенства и проявлять к нему уважение как к сослужителям на ниве проповеди христианства[665].
Мнения защитников монастырей и монашества
Большая часть изданных отдельно книг и брошюр, посвященных защите современного монашества от порицания Д. И. Ростиславова и его последователей связана с именем Н. В. Елагина, т. к. соответствующие издания были опубликованы под его редакцией.
Достаточно осторожная критика Ростиславова содержится в статье «Несколько слов о монашестве прежнем и нынешнем»[666]. Данная апология по своему характеру схожа с трудами о белом духовенстве свящ. И. С. Белюстина и Д. И. Ростиславова. Автор не отрицает некоторых пороков в среде монашествующих, но частично оправдывает их обстоятельствами, как это делали Белюстин и Ростиславов при описании пороков белого духовенства. Признав факт угасания монашеского духа, он отрицает мнение Ростиславова о тотальной бездуховности иноков, замечая, однако, две порочные крайности, не способствующие развитию монашеской жизни – излишнюю деятельность в распространении знаний и напротив, безграмотность в случае, когда игумен радеет исключительно о благолепии обители. Тягу иноков к мирским удовольствиям защитник осуждает, и, несмотря на то, что поступивших в монастырь ради сытой жизни, по его мнению, абсолютное меньшинство, их можно частично оправдать, ссылаясь на тенденцию ослабления религиозного сознания в обществе[667].
Обвинения монашествующих в карьеризме старец-богослов считает необоснованным, указывая на то, что желать епископского сана значит соответствовать слову Священного Писания. Однако, как епископат, так и монашество второй половины XIX в. автор считает менее духовным, причиной чего называет реформу духовного образования. По его мнению, выпускники семинарий и академий до 1840-х гг. получали духовное воспитание и способны были организовать монашескую жизнь в обители, а учащиеся после этого времени обременены лишними знаниями в ущерб духовному развитию и настроены более по-мирски. Выпускников, принимающих постриг, тем не менее, автор не считает карьеристами, указывая читателю на их искренность и подвижнический дух[668]. Другой, не зависящей от монашества, причиной его постепенного угасания является сложившаяся практика избрания настоятелей монастырей. Хороший хозяйственник в настоящее время всегда имеет больше шансов получить заветную должность, нежели более преуспевающий в духовном делании аскет. Автор предлагает для укрепления монашеского духа назначать настоятелями аскетов из скитов и бедных монастырей. Что касается городских монахов, то старец-богослов не спорит с Ростиславовым и признает, что обители в городах – это места попрания обетов и отсутствия иноческой жизни, в которых ради сытой жизни проживают миряне в рясах[669].
В другом, гораздо более известном, издании Елагина – в сборнике «Русское духовенство», также представлены статьи в защиту монастырей и монашества. Целью статьи «О монашестве» является не просто восхваление подвигов прежних лет, но и попытка убедить читателя в том, что многие добродетели древнего монашества сохранились и в современном мире. Сравнивая черное духовенство с белым, автор признает за монашествующими не только более нравственную и духовную жизнь, но и считает их гораздо более образованными, на что указывает список духовных писателей из монахов и женатого духовенства[670]. В настоящее время монастыри обеднели материально и перестали быть рассадниками духовного просвещения, но не потеряли своего нравственного и религиозного значения, о чем свидетельствуют продолжительные богослужения и наличие в обителях известных проповедников и духовников. Обвинения монахов в праздности автор считает нелепыми, считая, что осуждающие куда более праздны, нежели монахи, а мнение о богатстве монастырей значительно преувеличено[671]. Справедливости ради защитник монашества допускает наличие незначительного количества бесчестных иноков, указывая, что и среди апостолов был один предатель. Однако, несмотря на малое количество нерадивых монахов, их пороки гораздо более заметны, чем скрываемые по смирению добродетели настоящих аскетов и духовников[672].
Отдельно от рядового монашества в сборнике Елагина идет речь о защите епископата. Автор, попутно высказываясь о вреде реформ и лживого представления о быте духовенства в печати и цитируя Священное Писание, возводит архиереев в ранг местоблюстителей Христа, которые, по его мнению, помимо добродетельной жизни, отличаются от белого духовенства обстоятельным знанием богословия и светских наук. Несомненными достоинствами епископов автор считает безбрачие, коррелируя его с понятием целомудрия, отсутствие мелочных интересов и преданность Церкви. В статье «Взгляд православного на сан епископа» часто наблюдается сравнение монахов с белым духовенством, из чего становится ясно, что одной из задач автора было раскритиковать предложение Белюстина рукополагать в архиереи женатое духовенство. Описывая архиерейский быт, автор соглашается, что епископы имеют обширный дом с хорошей архитектурой и внутренней меблировкой, но считает, что это соответствует их значению и общественному положению. Кроме того, автор использует спорное суждение, согласно которому епископ не обязан быть аскетом, т. к. монашество не принуждает к аскетизму. Что касается недостойных представителей епископата, отрицать наличие которых было бы слишком смело, то автор оправдывает это тем же способом, каким в предыдущей статье оправдывалось все черное духовенство – и среди апостолов был предатель. Утверждение же о всеобщем растлении представителей епископского сана видится автору клеветой, способной действовать исключительно на неопытных и чрезмерно доверчивых людей[673].
В статье «Дух и заслуги монашества для Церкви и общества» Елагин убеждает читателя в том, что представил труд, целью которого стала защита монашества от бесстыдной литературы[674] и поиск истины без предубеждений. Автор статьи хвалит монашество за высокие идеалы, которые не отрицали и не порицали его оппоненты, но в отличие от них не считает современных монахов чуждыми подвигов своих святых предшественников[675]. По всей видимости, перечисляя подвиги монашествующих, автор понимал, что они относятся к некоему гипотетическому, идеальному, а не реальному монашеству. Из заслуг современных иноков он выделяет наставнический труд в духовных училищах, считая, что инициатива публицистов-критиков отстранить их от этой должности основана на враждебном настрое к духу подвижничества. Вопрос материального обеспечения монастырей, как один из самых острых, автор, в отличие от оппонентов, затрагивает в контексте не богатства, а напротив, бедности русских монастырей. Приводя примеры бедствующих обителей в минувшие века, указывая на нищенскую трапезу, тесные кельи, скромную одежду и оклад монашествующим в 300 руб.[676], Елагин утверждает, что если бы было все иначе, то большая часть населения приняла бы постриг, чего на самом деле не происходит[677].
Как и в других статьях, написанных под редакцией Елагина, автор не исключает присутствия в монастырях недостойных насельников, но стремится минимизировать не только их количество, но и степень вины, перекладывая ее на мирян, в среде которых замечает упадок религиозности и нравственности[678]. Причиной же тотальной критики черного духовенства является не его мнимая безнравственность, а желание противоборствующих Церкви и государству сил совратить народ с единственно верного пути.
Достаточно отвлеченный по содержанию, но адресный по своему направлению ответ со стороны монашествующих апологетов был составлен иеромонахом Пименом[679]. Обвинения Д. И. Ростиславова в тунеядстве и безнравственности он оспаривает путем простого отрицания и описания жизни древнего монашества[680], но к вопросу о материальных средствах монастырей подходит более конкретно. В первую очередь, отец Пимен не соглашается с утверждением Ростиславова, согласно которому в древности монастыри не принимали подаяния и не заботились о внешнем благолепии, а после, ссылаясь на авторитет свт. Василия Великого, спорит с Белюстиным, который предлагает использовать монастырский капитал в пользу белого духовенства[681]. Не отрицая возможности отклонения части монашествующих от всеобщего порядка, иером. Пимен не считает иноков корыстолюбивыми. Богатства же, наличие которых очевидно и которым изобилуют мужские лавры, по мнению иером. Пимена, скоплены не поборами, а молитвой и исканием Божия Царства[682]. Как и во многих апологиях, иером. Пимен осуждает критиков монашества за возведение частных случаев в абсолют с целью ослабить нравственность и духовность в народе.
В жанре умеренной защиты черного духовенства были замечены также авторы либерально-обличительного вестника А. И. Поповицкого. Как пример, обратимся к двум статьям: «Слово монаха о монастырях»[683] и «Слово мирянина о монастырях»[684]. Монах прибегает к уже распространенной практике оправдания черного духовенства за счет общества, которое, будучи развращенным, доставляет в монастырь и развращенных иноков. Он же обращает внимание читателей на богатства монастырей, которые, разумеется, не являются плодом воображения критиков, но вместе с тем не могут быть признаны неотъемлемым атрибутом любой обители. Монах, чье имя не раскрыто, признает богатыми исключительно лавры и ратует за реформы по возвращению ушедших в историю некоторых монашеских правил.
Мирянин, чье имя также скрывается под псевдонимом, был еще более лоялен к современному монашеству. Призывая не осуждать иноков и не порицать все монашество в целом, со ссылкой на дело игуменьи Митрофании, которую автор также стремится оправдать, мирянин приводит в пример Площанскую пустынь[685], насельники которой живут в нищете и добродетели. Среди добродетелей рассматриваемой им пустыни он обращает внимание на наличие аптеки и доктора, а также на дела милосердия, которые заключаются в кормлении нищих и внесении денег в духовные училища и приюты.
Разумеется, в адрес защитников монашества, учитывая их достаточно спорные и малообоснованные утверждения, посыпалась критика со стороны тех, кто выступал за преобразование монастырской жизни. Рассматривать десятки статей на данную тему не имеет смысла по причине их схожести, но считаем необходимым указать на общие тезисы, которые содержатся, в том числе, и в статье свящ. И. С. Белюстина «Заметки по вопросу об монастырях». Статья была написана против монашеских апологий и конкретно против книги Елагина «Дух и заслуги монашества…». Отметив подробный разбор целого ряда утверждений Елагина, обратим внимание на общее место всех защитников черного духовенства, которое отец Иоанн Белюстин критикует с особенным интересом. Речь идет об утверждении, что нравственность монахов напрямую зависит от нравственности общества, и в растлении иночества якобы виновато само общество, которое неспособно предоставить монастырю более подготовленных к молитве и аскетизму монахов. По мнению отца Иоанна, данный софизм был придуман ради успокоения собственной совести, которая должна была быть возмущена уровнем духовности иноков XIX в. Зависимость нравственности монахов от нравственности общества свящ. И. С. Белюстин считает глупостью и доказывает это тем, что монашество никогда не воспитывалось обществом и, более того, появилось на свет по причине умножения пороков среди людей как способ отречения от безнравственного и бездуховного окружения. Свящ. И. С. Белюстин не отрицает негативное влияние мира на сформировавшееся монашество посредством приношений и покупки молитв, но винит в этом исключительно само монашество, которое не без корыстного умысла эксплуатирует народное суеверие и охотно взимает плату за любые действия. В итоге отец Иоанн приходит к совершенно противоположному выводу. Он считает, что не монашество слабо по причине слабости общества, а общество, видя попрание монахами данных ими обетов и их поголовную бездуховность, подверглось крайнему растлению.
Очевидно, критики современного им монашества гораздо более успешны, чем те, кто стремится его оправдать или скромно указать на его тайные и немногочисленные добродетели. Свящ. И. С. Белюстин, А. И. Поповицкий и, в особенности, Д. И. Ростиславов достаточно подробно описывают очевидные многим недостатки жизни как монастырей в целом, так и отдельно взятых монашеских чинов и должностей. Н. В. Елагину и другим его единомышленникам сложно опровергать то, что опровергнуть практически невозможно не только по причине того, что описываемые критиками злоупотребления имеют место быть, но и по причине теоретической невозможности аргументированно отвечать на целый ряд частных случаев, в той или иной мере распространенных в монашеской жизни. В итоге, в церковно-общественной публицистике гораздо более широко и аргументированно представлена точка зрения не в пользу монастырей и монашества, а апология почти всегда выглядит неубедительно и носит «житийный» характер повествования и аргументации.
2.3. Система начального и среднего духовного образования