Учитывая особенности развития церковно-общественной публицистики, исторический контекст и активизацию периодической печати, в монографии была предложена система периодизации церковной публицистики. Критерием ее разделения на четыре этапа стали не события в государстве и особенности политики, как предложил А. В. Наместников, а характер, содержание и способ публикации произведений.

Анализируя наиболее актуальные и значимые проблемы, касающиеся духовного сословия, было выяснено, что это: 1) нравственный облик и повседневная жизнь приходского духовенства; 2) современная монашеская жизнь и ее соответствие идеалу; 3) система духовного образования. Каждая из проблемных областей становилась объектом интереса церковно-общественной публицистики, но наиболее обсуждаемой стала тема, посвященная белому духовенству. Проанализировав десятки книг и статей о белом духовенстве, было выяснено, что наиболее активно о нищенстве и унижении сельских пастырей высказывались клирик Тверской епархии свящ. И. С. Белюстин и профессор Санкт-Петербургской духовной академии Д. И. Ростиславов. Особенностью обоих авторов является очевидная гиперболизация проблемы, что часто придает их произведениям характер пасквилей. Другую, совершенно противоположную и скорее, крайне идеальную точку зрения относительно быта белого духовенства высказывал Н. В. Елагин, а наиболее взвешенным мнением отличался свящ. А. И. Розанов. Очевидно, крайности как критиков, так и защитников обусловлены попытками достичь поставленных целей, а также разным представлением о благе Церкви. Порицающие современную церковную действительность желали обратить внимание общества на проблемы духовного сословия и добиться перемен, а защитники боялись еще большего падения авторитета духовенства и отвращения всех сословий от Церкви и православия.

Следует отметить, что наиболее остро стоял вопрос материального обеспечения белого духовенства и способы приобретения как духовенством, так и остальными членами причта материальных благ через подаяние, а также совершение обрядовых и не относящихся к религии действий. Вынужденные материальные притязания пастырей, ставшие главной причиной глобального конфликта духовного сословия с крестьянским, осуждались в публицистических произведениях. Однако со стороны критиков, параллельно с осуждением, явно прослеживалось сочувствие в адрес священства, а со стороны защитников, если таковая проблема признавалась, порицание. Критики, обличавшие сложившуюся в сословии ситуацию, особенно отмечали отсутствие религиозного чувства у крестьян и помещиков и негативное отношение к белому духовенству не только со стороны паствы, но и со стороны начальства. При сравнении подхода критиков институциональной Церкви и защитников ее имиджа становится очевидным, что подход критиков более многогранен, сложен, конкретен и, как следствие, более способен убедить, нежели подход защитников, особенностью которых часто являлся пространный и отвлеченный от проблемы экскурс в историю вместо апологии в контексте современных реалий.

Помимо вопроса материального обеспечения и коррелирующих с данной темой проблем, объектом обсуждения становились социальный и правовой статус духовенства, традиции совершения браков и назначения на приходские места, замкнутость сословия, низкий уровень нравственности и пастырской активности, отсутствие живой проповеди, введение выборного начала и др. Отдельного внимания заслужило обсуждение все тех же проблем, но в контексте проведенных и проводимых реформ, а также мнение публицистов о самих реформах. Было установлено, что результаты реформ не удовлетворили ни критиков, которые ожидали большего, ни защитников, которые вовсе не видели необходимости в преобразованиях, считая их вредными последствиями пасквилей о духовенстве. Несмотря на видимое единодушие в вопросе результатов, обсуждение реформ также стало площадкой для споров и взаимных упреков. Например, Д. И. Ростиславов в низкой результативности реформ обвиняет консистории и епископат, которые, по его мнению, лгут и бездействуют, а Н. В. Елагин в том же контексте обвиняет во лжи белое духовенство. Более взвешенно и конкретно на тему реформ высказывался свящ. А. И. Розанов: критикуя недостатки, он предлагает конкретные действия по их исправлению. Обобщив мнения публицистов относительно различных аспектов жизни белого духовенства, можно с уверенностью утверждать, что перед читателем предстает картина действительности, в которой недостатки институциональной Церкви в России и личные пороки духовенства, невзирая на причину их существования, преобладают над имеющимися достоинствами и добродетелью отдельно взятых священнослужителей.

Проанализировав церковно-общественную публицистику на предмет обсуждения в ней темы монашества, во-первых, становится ясно, что движущей силой полемики становится критика черного духовенства, во-вторых, очевидно, что суть претензий в адрес монастырей и их насельников не является критикой монашества как институции, но претензии эти направлены на процесс реализации монашествующими XIX в. своих обетов и обязанностей. Крайне резкую позицию в отношении монашествующих занял Д. И. Ростиславов, считая современное монашество организацией, цель которой не духовно-нравственное возрастание ее членов, но извлечение выгоды из религиозных чувств верующих. Он подробно описывает особенности порочной жизни представителей всех степеней монашества, от послушников до архиереев, закрепляя за каждой из групп ряд присущих им недостатков. Менее активно, но с тем же посылом писал о монахах свящ. И. С. Белюстин, считая их не только врагами белого духовенства, но и кастой, активно зарабатывающей на эксплуатации народного суеверия. Ответом на активную критику монашествующих стали издания, опубликованные под редакцией Н. В. Елагина, однако их содержание страдает противоположной критикам крайностью и чрезмерным восхвалением иночества. Очевидно, что, как и в случае с полемикой вокруг белого духовенства, критика монашествующих выглядит убедительнее в силу того, что Д. И. Ростиславов, свящ. И. С. Белюстин и А. И. Поповицкий описывают ситуации, свидетелями которых при определенных условиях может стать любой современник, а Н. В. Елагин берет за основу не современные реалии, а идеальный, сложившийся в IV–VI вв. собирательный образ монашества.

Необходимо отметить, что как критики, так и защитники активно пользуются способом преувеличения значимости или масштабов реальных обстоятельств или событий, только одни возводят в абсолют недостатки, а другие достоинства. Имеет место быть и усредненные суждения, авторы которых стремились к объективной оценке достоинств и недостатков современного духовенства. Данная точка зрения была представлена неизвестным автором под редакцией Н. В. Елагина. Суть суждений этого автора сводилась к тому, что истинное иночество существует и в XIX в., однако упадок монашеского духа приходится констатировать как печальную реальность, особенно в больших монастырях и лаврах. Также было высказано мнение о влиянии нового духовного образования на иночество, и это влияние было расценено как негативное.

Основными претензиями в адрес монашества и монастырей, вокруг которых и строилась полемика, стали: безнравственность и безрелигиозность иноков, отсутствие у монахов необходимого образования, нарушение обетов нестяжания и целомудрия, притеснение белого духовенства как рядовыми иеромонахами, так и высшим духовенством. Анализируя мнения критиков и защитников относительно данных аспектов жизни русского монашества, у читателя и даже у исследователя может сложиться впечатление, что представители критики и защиты писали не об одном и том же монашестве. Данное впечатление, как выяснилось в процессе изучения материала, отчасти можно назвать справедливым, и обусловлено это тем обстоятельством, что под одним и тем же термином «монашество» объектом публицистического описания, по сути, становятся совершенно разные его ипостаси. Таким образом, преследуя цель описания пороков черного духовенства, Д. И. Ростиславов берет за основу своих произведений жизнь городских, богатых монастырей, а Н. В. Елагин, в случае, когда он пишет не об истории, а о современности, обращается к быту провинциальных, нищих обителей. Впрочем, критики даже в этом случае выглядят убедительнее хотя бы по той причине, что основная масса монахов сосредоточена в крупных монастырях, а готовящиеся к иночеству не стремятся селиться в нищих, но преуспевающих в духовном делании обителях.

Другой важной проблемой, без которой не мыслится положение духовного сословия – это проблема профессионального образования. Анализ публикаций, посвященных духовному образованию, позволяет утверждать, что в данном вопросе публицисты используют уже устоявшуюся схему ведения спора, и на страницах брошюр и журналов читатель увидит все те же крайне положительные и крайне отрицательные точки зрения. Традиционно непримиримую и жесткую позицию заняли свящ. И. С. Белюстин и Д. И. Ростиславов, усредненные суждения были слышны от свящ. А. И. Розанова, панегирики дореформенному образованию создавались при участии Н. В. Елагина. Интересно отметить и тот факт, что главный защитник церковных уставов, порядков и учреждений Н. В. Елагин в итоге, в связи с реформированием духовного образования пришел к тому, что признал его порочность и несостоятельность. Учитывая то, что критики осуждали порядки дореформенного образования и в большинстве случаев не признали его реального улучшения после проведения реформ, а восхваляемое Н. В. Елагиным образование кануло в лету, можно констатировать факт консенсуса публицистов обоих направлений относительно данной темы. Согласны были противоборствующие стороны и в вопросе материального обеспечения духовных школ, улучшение условий быта которых было очевидно.

Образование духовного юношества обсуждалось в контексте целого ряда проблем: образовательные программы и способ их реализации; практика духовного воспитания и организации богослужений, достоинства и недостатки профессорско-преподавательской корпорации; участие монашества в процессе духовного образования; материальное обеспечение духовых школ и жалование наставникам; распределение выпускников и др. По каждой из тем было высказано множество мнений, особенно в периодической печати, анализ которых подтверждает наличие проблем в духовном образовании особенно в области воспитания и качества преподавания в училищах и семинариях.

В контексте мнений о белом духовенстве, монашестве и духовном образовании отдельно было проанализировано направление самого известного либерально-обличительного церковного периодического издания, журнала «Церковно-общественный вестник». Учитывая стремление А. И. Поповицкого к гласности относительно церковного вопроса и покровительства со стороны высоких особ, редакция занимала позицию близкую к той, что занимали ее скандально известные сотрудники свящ. И. С. Белюстин и Д. И. Ростиславов. Тем не менее, на страницах вестника можно встретить полемику, стороны которой зачастую мыслили явно оппозиционно редакции издания.

Структура данного исследования построена таким образом, что основная цель – способствовать извлечению наиболее объективной информации о положении духовного сословия, используя в качестве источника субъективные мнения церковных публицистов – достигается путем осмысления систематически верно изложенных позиций каждого из авторов, и последующим учетом их личностных особенностей. Таким образом, для осмысления позиций основоположников церковно-публицистической полемики, а именно: свящ. И. С. Белюстина, Д. И. Ростиславова, А. Н. Муравьева, Н. В. Елагина был определен ряд необходимых к учету, корректирующих субъективность их мнений факторов. Учитывая выявленные факторы, отметим, что ни один из авторов не дает беспристрастной оценки действительности, а значит, крайне положительные, ровно так же, как и крайне отрицательные, суждения можно считать несостоятельными. Д. И. Ростиславов очевидно предубежден против монашества, склонен демонизировать образ черного духовенства и все, что с ним связано. Критикуя положение белого духовенства, духовное образование и монастырскую жизнь, Д. И. Ростиславов не обращает внимания на положительные стороны объектов своего интереса, часто излишне эмоционален, что не придает его произведениям объективности. Свящ. И. С. Белюстин, учитывая эволюцию его критических воззрений, которые касались не только институциональных особенностей Русской Церкви, но и самой сущности христианства – которое, по его мнению, является растлевающей мир силой, – крайне необъективен и страдает предубеждением против Церкви как таковой. Тем не менее, это не означает, что описываемые им проблемы надуманы, но в то же время очевидно, что он посвящает свои труды исключительно обнаружению недостатков, которые не способствуют полноценному представлению о положении Церкви и духовного сословия. Также важно учитывать предубеждение свящ. И. С. Белюстина против современного христианства как такового.

Другой публицист, защитник Церкви Н. В. Елагин, также необъективен и даже не всегда честен и прям, не только по причине особенностей характера, но и поскольку вынужден был любыми способами опровергать труды критиков, для чего ему явно не хватало аргументации. Более ясна настоящая позиция А. Н. Муравьева, так как она легко прослеживается при изучении составленной им, и позднее опубликованной, записки о состоянии Церкви и личной переписке. А. Н. Муравьев порицал свящ. И. С. Белюстина не по причине своего несогласия с ним, а по причине боязни гласности в церковном вопросе. Более приемлемым взглядом на действительность, в данном случае, можно назвать взгляд свящ. А. И. Розанова, не отрицающего достоинства, но описывающего в большей мере недостатки.

Несмотря на субъективность каждого из авторов, принимая во внимание преувеличения критиков и чрезмерный панегиризм защитников, позволим себе сделать вывод, что все затронутые в публицистике проблемы имели место быть и действительно волновали представителей духовного сословия. Ввиду того, что аргументация порицателей основана на современных им фактах, подтверждена цифрами, именами и дальнейшими событиями в истории Церкви, а защита, хотя и не всегда безуспешно, но все же оперирует некими абстрактными понятиями, можно допустить, что пасквили на черное и белое духовенство и на его образование ближе к реальности, чем панегирики.

Делая выводы относительно положения духовенства в Российской империи во второй половине XIX в. на основании данных церковно-общественной публицистики, автор исследования не настаивает на их безоговорочной правоте, что и не является целью настоящей монографии. Основные положения исследования излагаются таким образом, что субъективность авторов может оценить любой из обращающихся к исследованию специалист. Именно с целью самостоятельной оценки специалистами степени объективности исторических данных, содержащихся в публицистических произведениях, предпринято подробное изучение этапов развития жанра, личностных особенностей авторов и проанализированы основные труды, с учетом мотивов их написания.

Таким образом, основная цель исследования достигается уже в процессе его написания, при последовательном изучении содержания первых двух глав. Достижение же второстепенной цели исследования – а именно, указать на важность церковно-общественной публицистики как исторического источника в контексте изучения истории Российской империи и Русской Церкви второй половины XIX в. – предпринято написанием отдельной части монографии, помещенной в разделе «приложения». В ней определена методология изучения церковно-общественной публицистики как исторического источника и приведен подробный список необходимых к изучению материалов с целью использования их при самостоятельном исследовании истории и особенностей церковно-публицистического жанра.