– А-а! – неожиданно раздался ломкий баритон и продолжил по-французски: – Вам нынче Дмитрий понадобился? Про Станислава забыли, мадмуазель?
И на дорожке, залитой лунным светом, появился явный польский паненок лет шестнадцати.
– Что вы здесь делаете? – опять зашипела Софи. – Уходите!
– Никуда я не уйду, – решительно сказал млоди пан. – Я выпущу этому москалю кишки!
И вытащил засапожник.
"Ну, пащенок! – воскликнул Митя беззвучно. – Видать, ухлестывал еще вчера за этой ветре-ницей. Придется применить кистень". И расстегнул свой "хитрый" пояс, в одно из отделений которого было насыпано грамм 200 песка.
– Стасик! – заюлила дева. – Умоляю! Ржевский вас убьет!
– Да? Чем, голой лапкой? Да и где он, что-то не вижу…
И упал на дорожку, получив сокрушающий удар по голове.
– Вы его, правда, убили?! – ужаснулась дева.
– Отлежится, – заверил поручик. – Ножик надо у него забрать, а то порежется. Вот я кара-ульщикам этим преподам завтра кузькину мать.
– Ой, я так перепугалась! – сказала Софи шепотом и приникла к Дмитрию. – Сердце колотится как бешеное! Можно, я около вас вот так постою?
– Лучше я вас поношу, – шепнул Ржевский и в один миг вскинул добычу на руки. – Так вы ку-да быстрее успокоитесь…
– Вы такой сильный и смелый, – еще тише шепнула девушка. – А на руках ваших мне так уютно…
– Ваше тело теплеет и даже, пожалуй, разгорается, – подтвердил сердцеед. – Голос вот толь-ко пока дрожит. Это, наверно, из-за губ: они еще не согрелись. Погреем их, Софочка?
– Как скажете, Дмитрий…
Через четверть часа губы девы пылали так, что их, наверно, было видно в сгустившейся темноте. Но наблюдателей возле милующейся четы не было: Стасик, скорее всего, уполз в недра замка, а караульщики далеко от ярко освещенного дворца не отходили. После второй четверти Софи воскликнула:
– Что вы делаете, Дмитрий? Это запретное место!
– Вы еще очень неопытны, Софи, – рокотнул Ржевский. – Запомните: у любовников запретных мест не бывает!
А третья четверть часа завершилась полной капитуляцией девичьей добродетели перед настырным мужским естеством.