"Двадцать шестого июня гусарский О…ский полк вошел в городок Несвиж вместе с ядром 2-ой армии. Багратион объявил трехдневный отдых – первый после выхода из Волко-выска. Городок, надо сказать, располагал к отдыху: был он достаточно большим, очень бла-гоустроенным и очень живописным, располагаясь на берегах системы прудов. Ну а Несвижский замок просто поражал своей красотой, подлинно европейской. Принадлежал он старшей ветви рода все тех же Радзивиллов, а в данное время Доминику Радзивиллу – молодому че-ловеку лет 27, окруженному многочисленными родственниками и челядью. Багратион, есте-ственно, в этом замке и остановился – впрочем, по приглашению Доминика. Вместе с ним там поселился его генералитет. Ну, а гусарам довелось стоять в замке и вокруг него в карау-ле.

Впрочем, Ржевскому в караул идти не пришлось: желая немного развлечься, Багратион пригласил ряд полковников и этого уже очень известного во 2-ой армии поручика на ужин. Что ж, денщик вновь привел мундир и ботики барина в идеальный порядок, и Дмитрий пошел от своей городской квартиры к замку – благо, там было все рядом. Оружия он, естественно, не взял. Во дворе замка его приветствовали караульные собраты и даже внутри на парадной лестнице стояли в карауле… Кто бы вы думали? Корнеты Бекетов и Арцимович! При виде Ржевского они сделали в шутку "на караул", что было замечено двумя девушками, подни-мавшимися в обеденный зал сзади поручика. Они недоуменно пошушукались и вдруг одна из них тихонько воскликнула по-русски:

– Так это тот красавец-гусар Ржевский! Помнишь Аня его на балу в Гродно?

Сказано было тихо, но у поручика слух был профессионально обострен – в караулах. Вида он не подал, но задержался у огромного зеркала. К этому же зеркалу магнитом притянуло де-вушек и в итоге в нем возникло тройное отражение: поручик и две красавицы по обе его сто-роны, которых он сразу узнал – Анна и Софья Ланские.

– Матка Бозка Ченстоховска! – воскликнул он, поворачиваясь к ним. – Срочно на меня по-дуйте! Иначе вы можете поссориться между собой!

– Почему? – растерялись губернаторские дочки.

– Разве вы не знаете? Если две девушки смотрят на одного парубка в зеркало, они в него влюбляются. А значит ссора неизбежна. Но если дунуть вовремя – заклятье исчезнет: он найдет себе третью коханочку.

– Помним, помним вашу коханочку, – спохватилась младшая, Софи. – Только она в Гродно осталась да вас еще и прокляла!

– Удивительно! – заулыбался поручик. – Во время этого проклятья никого рядом не было, я уверен. Каким же образом разлетаются слухи?

– Бог все видит, – с нарочитой строгостью сказала Анна. – И он, теперь я уверена, не поощря-ет тягу русских молодцов к иностранкам. Где родился, там и пригодился, – думаю, что эту поговорку пустили в Россию его ангелы-архангелы.

– Как вы правы! – повесил голову на грудь Ржевский. – Действительно, где были мои глаза на том балу? Как мог я прельститься чарами иноземной колдуньи, когда рядом были чудесные русские русалки! Единственное что меня оправдывает: русалки были две, а колдунья одна. Я, видимо, побоялся головокруженья.

– Вообще-то у нас все танцы были уже расписаны, – нашлась Анна. – А той крале кавалеров, видимо, не хватило. Но что-то мы заболтались, как бы не опоздать к ужину. Вы ведь на ужин идете поручик? Или караулы проверяете?

– На ужин, – сказал Ржевский с тяжким вздохом, но вдруг отбросил фиглярство и спросил:

– Но почему вы все еще здесь, в Несвиже? Ваш обоз выехал из Гродно одним из первых…

– Наше семейство приветил Доминик Радзивилл, – пояснила Анна. – Мы к этому времени устали трястись в карете, а он сообщил, что армия Багратиона идет к Несвижу и нас потом с собой заберет. Мы тут уже три дня отдыхаем.

– А Доминик за Анечкой ухлестывает, – наябедничала 16-летняя Софья. – Хотя он женат и его жена находится в замке. Только мы ее почти не видим.

– Все ты у нас видишь, все то знаешь, – зловещим тоном процедила Анна.

– Вот! – торжествующе воскликнул Ржевский. – Что я говорил? Вы уже ссоритесь!

Так шутливо переговариваясь, они достигли дверей обеденного зала и вошли по при-глашению маршалка. Девушки улизнули на свой край стола, а Дмитрия маршалок усадил ря-дом с его полковником и совсем недалеко от Багратиона.

– Ну, можно начинать, – громогласно пошутил Петр Иванович. – Герой нашей армии явился к столу. Виват поручику Ржевскому!