Глава двадцать четвертая. Визиты

Серьезной проблемой для новорожденной компании "Электрические лампы" (ее только что зарегистрировали во 2 гильдии московского купечества) стал кадровый вопрос: кто, собственно, говоря может взяться за изготовление того же провода (кабеля) которого понадобятся вскоре многие километры? И тут Городецкий вспомнил историю знаменитого МВТУ им. Баумана: начиналось то оно с ремесленного училища! И действует оно довольно давно в стенах Воспитательного дома – единственного большого строения на востоке Моск-вы уцелевшего от пожара и даже удостоившегося похвалы Наполеона, так как сотрудники этого Дома взяли на излечение 8 тысяч его раненых солдат. Он тотчас подхватился и поехал вместе с Отто Краузе на Лефортовскую набережную. Там они сунулись было к подъезду ос-новного здания, но их развернули к соседнему: поменьше, но зато новому.

Еще сюрприз: директором училища оказался немец по фамилии Отт, а по имени Федор (Фридрих, видимо). Он Городецкому не приглянулся (лет сорока пяти, но уже грузный, с ма-ленькими бегающими глазками, прячущими интеллект), но куда деваться: придется иметь дело с тем, кто есть. Впрочем, когда директор узнал, что училищу "светит" получение вы-годного заказа на изготовление какой-то хреновины (непонятной, но компатриот Отто обе-щал все воспитанникам и их учителям разъяснить), то он приободрился и разразился про-странной речью, из которой Макс понял два пункта: заказ будет принят и сделан; обойдется его выполнение в нескромную сумму, которую еще предстоит уточнить. После чего дирек-тор вызвал к себе мастера Филатова.

Вот этот человек вызвал у Городецкого симпатию: скромный, но держащий себя с до-стоинством, с руками в заусеницах и въевшейся в пальцы металлической пылью, но ловкими, чуткими, "умными". Получив от директора распоряжение помочь "господам изобретате-лям", он посмотрел в глаза обоим по очереди и сказал:

– Пойдемте в цех, там поговорим.

Когда же он узнал, что его питомцам предстоит сделать и для чего, то необыкновенно ожил и сказал:

– Вот это дело! Ради такого дела я в лепешку расшибусь и ребят своих раззадорю. Они у ме-ня толковые, да дела интересного у них никогда не было. Шьем вот штаны с рубахами да башмаки тачаем одни и те же… Вы только наладьте все, покажите, что да как, а мы расста-раемся!

– Если вы сможете сделать нужный нам провод, – веско сказал Городецкий, – то мы возьмем вас в постоянные подрядчики. Причем будут и совершенно другие изделия: например, элек-трические свечи, стеклянные плафоны, электрические батареи. Вы сможете стать универса-лами или специализируете одних ребят на том, а других на этом. Все будет в ваших руках, мы будем лишь показывать и доставлять оборудование и материалы. Работа эта денежная, смотрите только, чтобы директор ваши денежки не прикарманил. Если заметите такое, дайте нам знать, и мы примем надлежащие меры.

– Да уж, директор наш мимо кармана деньги не проносит, – угрюмовато признал мастер. – Да ведь они почти все таковы, одним "мирром" мазаны…

– Вы говорите, что заняты портновскими и башмачными работами, – не удержался Городец-кий от вопроса, – а отчего ваши руки в металлической пыли?

– Я для всех инструменты делаю, – с усмешкой сказал мастер. – Голыми руками не наработа-ешься.

Оставив Отто разъяснять Филатову детали предстоящей работы, Макс поехал к Кума-нину для формализации отношений. Но тот махнул рукой (не до того, мол, сейчас!) и повез Городецкого на трассу конки, к ее началу возле устья Яузы.

– Вот посмотрите, Максим Федорович, – загорячился он. – Инженер, которого мы наняли в Англии, возился тут, возился, а рельсы-то расползаются по-моему!

Городецкий пожал плечами (а из него какой специалист?), но стал приглядываться. Шпалы и рельсы возле конечной (начальной) платформы в самом деле как-то не "корреспондирова-лись". Походив по глинистому грунту и даже попрыгав, Макс решился на резюме:

– Так не пойдет, грунт "не держит". Исправить ситуацию можно двумя способами: заменить эту глину на толстую щебнисто-галечную подушку, на которой "мертво" укрепить шпалы или просто перенести станцию на 200 метров дальше от устья Яузы.

– Каких таких метров?

– Я уже привык к французским мерам длины, Александр Алексеевич, – извинительным тоном сказал Макс. – На 100 саженей значит.