– Со мной две дамы, вы не против? – сказал Городецкий и решительно прошел в вестибюль. Здесь вся делегация построилась и пошла за привратником вверх по мраморной полукруглой лестнице, в бельэтаж. Мальчишка открыл им дверь в гостиную и отступил в сторону. Троица слаженно вошла внутрь, и рука шедшего навстречу худощавого мужчины в шлафроке растерянно опустилась, а изо рта вырвались слова:
– Елена! Это ты?
Дама тотчас разразилась потоком слов на французском:
– Tu ne t,attendais pas a me voir chez toi? Oui, c,est moi, cousin (Не ожидал увидеть меня в своем доме? Да, это я, кузен!).
На это князь отвечал все еще растерянно, но с некоторым пылом:
– Mon Dieu, vingt ans ont passe, vingt ans! Mais tu es toujours irresistible (Бог мой, двадцать лет прошло, двадцать лет! Но ты по-прежнему неотразима!).
После этих слов Елена потянулась к его уху и что-то шепнула.
– Мы оставим вас на некоторое время, мсье и мадмуазель, – извинительным тоном сказал Мещерский и ушел с кузиной во внутренние покои.
"Неужто барыня еться позвала?" – подумал Городецкий через 15 минут ожидания и сказал Лизе:
– Видимо в детстве ваша мать и Алексей Павлович были очень дружны…
– Они там наверняка целуются, – сказала вдруг она.
– С чего вы так решили? – спросил на автомате Максим.
– Маман любит целоваться с чужими мужчинами, – отрезала доченька. – Моего папу из-за этого убили на дуэли. А его отец буквально выгнал нас из своего дома…
– Выгнал свою внучку?
– Он вероятно решил, что и я – плод любви с одним из поклонников маман.
– Мда… – промычал многоопытный (на бумаге) попаданец.
Но вот дверь, наконец, открылась и князь вошел в гостиную.
– Елизавета Петровна, пройдите к матушке, – сказал он. Лиза очень тихо фыркнула (для Максима) и покинула гостиную.
– Елена Ивановна сказала мне, что вы познакомились с ней сегодня? – обратился хозяин дома к пришельцу.
– Да, за обедом. При этом я проговорился, что пишу книги, и госпожа Иноземцева загорелась желанием познакомить меня с кандидатом в писатели.