– Яма полная змей! – шептал Сигурд.
Он не знал, о натянуто-враждебных отношениях между Византией и нормандцами с Сицилии, Южной Италии, Антиохии. Не знал, что Алексей Комнин опасается, как бы норвежцы не усилили его врагов.
Всякое может быть, рассуждал император. Может норвежцы только для вида собираются плыть домой, а там примкнут к нормандцам…
Решение давалось Сигурду долго, с трудом, с мучениями и болью.
Взахлёб, горько рыдал Гуньяр сын Энунда, расставаясь с драккарами, плакали и все остальные викинги, всегда относившиеся к кораблю с почётом, как к родному дому, родимому очагу. Но не смог преодолеть себя Эсмунд Датчанин, и он подошёл к конунгу.
– Я бы пошёл с тобой на Сицилию, или бы вернулся домой… Но без драккаров… Бросать их… Они моя любовь, и я ни дня не проживу без них, и не могу их бросить! Придётся мне остаться у греков и послужить им. Надеюсь, у них найдётся для меня местечко.
Сигурд нашёл в себе силы выдавить нужные слова:
– Такой смелый и опытный мореход как ты, Эсмунд, быстро завоюет почёт и уважение у ромеев! Я уверен в этом! Удачи тебе, Эсмунд Датчанин!
– И тебе удачного пути, конунг Сигурд! Рад был служить, в твоей дружине!
С уходом и Эсмунда Датчанина, у Сигурда осталось всего 150 человек. Вот имена некоторых из них: Даг сын Эйлива, Орм Кюрлинг, Рогволд, Финн сын Скофти, Тогви Знахарь, Тойво Охотник, Халлкель Сутулый, Инги, Гуньяр сын Энунда, Эйнар сын Скупи, Торир Короткий Плащ, Халльдор Болтун, Свейн сын Хримхильд, его сын Кнут, и конечно же Бернард, как то потерявшийся в ненавистном ему Константинополе.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
За долгие дни пути Сигурд попривык, пообтёрся в седле, и теперь ему даже стала нравиться езда верхом. Он часто покидал остатки своего воинства, и умчавшись далеко-далеко, в заливные луга или густой лес, слазил с седла, и упав на землю, предавался своим горестным думам, вспоминал Эрмесинду, свою утраченную любовь, горевал о порушенном счастье, и часто, пока никто не видит, плакал…
Но как только они достаточно далеко удалились от Константинополя и пошли через принадлежащие Византии земли Болгарии, то им всегда теперь надо было быть настороже. На ночёвках спали они в полглаза, не снимая доспехов и не выпуская из рук оружия, огородившись телегами и выставив крепкую стражу. А всё дело было в том, что они уже не раз замечали, какие хищные, жадные, алчные взгляды бросают на их большой обоз, сопровождающие их катафракты
– Вот, суки! Так и зыркают, так и зыркают! – ругался Даг сын Эйлива.
– К ним в любой момент может подойти подкрепление! И тогда они, нападут! – говорил Орм Кюрлинг.
– Не думаю, – отвечал на это Рогволд. – Им вряд ли захочется с кем-то делиться.
И действительно, их вели по безлюдным местам, обходя крупные города, где стояли гарнизоны византийцев.
Командир катафрактов патрикий Карапентос, часто наведывался в их лагерь, пытался завязать дружбу хоть с кем-то из викингов, кружился вокруг гружённых золотом мулов
– Кто поддасться на уговоры этого хитрого лиса, кто надумает предать своего конунга, убью того на хрен! – рычал Даг сын Эйлива викингам, особенно поглядывая в сторону Халлькеля Сутулого и Инги.
И пока угрозы Дага действовали, у патрикия не было ни единого шанса пробраться в лагерь норвежцев и завладеть богатствами.