– Это Мальмфрида (Мальмфрида – так в сагах, дочь русского князя Мстислава (Мстислав – сын Владимира Мономаха и английской принцессы Гиты (Гита – дочь последнего англосаксонского короля Гарольда II), Великий князь Киевский в 1125–1132 гг). Мальмфрида в русских летописях не упоминается, и даже не известно, её славянское имя, и не понятно её появление в Шлезвиге), дочь конунга руссов из Хольмгарда (Хольмгард – скандинавское название Новгорода). Она, не отходила от тебя, и ухаживала за тобой, помогая Тогви.

– Позови её… Я хочу…поблагодарить её…

Теперь настал черед усмехнуться Дагу.

– Ты сначала конунг, поведай воинству, куда подевались все наши богатства? Как так получилось, что германцы и ромеи остались ни с чем, и ушли, не добив нас?

Сигурд постарался рассмеяться, но скорчился-скривился от боли.

– Это Рогволд… мир его праху… посоветовал мне… Я отдал всё наше золото, купцам из Венеции… Они должны привезти его в Норвегию морем, следующей весной… Наше золото, а также товары Востока…ткани, шелка, специи, доспехи, оружие…и особенно, ты слышишь, Даг?… Особенно лошадей…таких, как мы видели в Йорсалахейме!.. Помнишь?… Мы будем разводить в Норвегии лошадей… создадим своё рыцарство… и тогда мы… с рыцарями как на Сицилии… как у конунга Бальдвина… Неужели… ты думал… что конунг Коломан и правитель Бюйараланда (Бюйараланд – древнескандинавское названии Баварии)… пропустили бы нас…если бы мы… действительно везли золото… Я сказал им правду… и они дали нам… пройти…

Сигурд переутомившись, потерял сознание, а Даг сын Эйлива, заботливо укрыв его бараньей шкурой, подивился мудрости конунга и хитрости покойного Рогволда, видимо изрядно поднаторовшего в разных уловках на службе у Византии.

Мальфрида ничем не была похожа на Эрмесинду – круглое, бледное лицо, немного вздёрнутый, курносый нос, сиящие лазурно-небесной голубизной большие глаза, пухлые алые губы, широкий, полноватый стан, и русые, тяжёлые, в руку толщиной косы.

Сигурд внимательно разглядывал девушку.

Если он и помышлял раньше, вернувшись в Норвегию построить новые корабли, собрать дружину и отправиться в Галицуланд разыскивать Эрмесинду, то теперь, он оставил эти мысли.

– Столько лет прошло, Господи! Столько лет!.. – шептали его губы.

Богатый конунг, возвращающийся из дальних и долгих странствий, для увеличения авторитета, должен быть женат. Лучше всего на чужестранке, дабы не усиливать никакой из кланов Норвегии. Ещё лучше, на девушке благородной крови. Сыграло свою роль и то, что Гаральд Суровый был женат на русской княжне, а Сигурд просто боготворил своего прадеда, старался во всём подражать ему, и…

Бернард обвенчал Сигурда и Мальмфриду в часовне замка ярла Эйлива (Как-то скальды в сагах опустили то, что Сигурд уже был женат на Бидмунье из Ирландии), а потом они пошли к Хедебю, столице Дании, где их давно уже поджидал король Нильс (Нильс – король Дании в 1104–1134 гг).

– Саги говорят, – протиснулся к конунгу Халльдор Болтун, – что твой предок Гаральд Суровый, когда-то ходил на Хедебю, и полностью сжёг этот город! (Гаральд Суровый сжёг Хедебю в 1050 году)

Сигурд ухмыльнулся, оглядывая мощный вал и высокие стены города.

Рассказов о походе, о Святой Земле, о Йорсалахейме, о Миклагарде, о битвах и сражениях, хватило больше чем на месяц. Король Дании и вся его свита, открыв от удивления и восхищения рты, слушали рассказы норвежцев. Лишь Маргарет, дочь короля Швеции Инги I, бывшая жена короля Норвегии Магнуса Голоногого, после гибели которого, вышла замуж за короля Дании Нильса, посматривала неодобрительно, зло и мстительно на Сигурда и всех остальных норвежцев.

Но король Дании Нильс, не пошёл на поводу у жены, не стал губить норвежцев и затевать с Норвегией новую войну, а дал им драккар, и проводил их. Тем более что норвежцы, оставили ему всех своих лошадей, быков, мулов, телеги, и щедро заплатили за драккар и за пребывание в Дании.

С Сигурдом в поход шло 5 тысяч воинов на 60 драккарах. Теперь их осталось меньше сотни, и они свободно разместились на одном корабле.

Затрубили в рог, подняли шёлковый парус, высоко взметнули знамя с гербом конунга, когда впереди показались родимые берега Викии.

Вышла на пристань встречать сына из далёкого похода, его мать Тора, злорадно поглядывая, как вокруг неё снова бегает и суетится норвежская знать, с готовностью, словно собака кость, ловящая каждое её слово, её взгляд, её жест.