Карапентос действительно вцепился крепко.

Скрываясь, загоняя коней, он мчался то по следу норвежцев, то шёл в стороне, то забегал вперёд и поджидал их. У него осталось всего два десятка человек, самых отчаянных, готовых идти за ним всюду, ради вожделенного богатства.

«Это золото… Я смогу купить доходную должность в Константинополе! Добиться власти! Добиться почёта и уважения!» – ночами грезил византийский патрикий.

Воинство надо было кормить, одевать, им надо было менять лошадей, и Карапентос, пользуясь добрым именем своего отца, широко известного торговца из Фессалоник, брал деньги взаймы у купцов и банкиров, а иногда они, промышляли грабежами и разбоем на дорогах. Он давно бы напал на норвежцев, и не пёр бы так далеко на север, но ему нужны были люди, надо было с кем-то поделиться тайной – какой груз везут норвежцы, но Карапентос не хотел рисковать.

– Нарвёшься на какого-нибудь козла, расскажешь ему всё, так он может и без нас обойтись, а то и без голов нас оставить, – говорил он своим людям, гася их недовольство.

Но надо было решаться…

Он нашёл, как ему казалось, подходящего человека – некоего германского рыцаря Валерана фон Нордтюринггау. Карапенотос не вдавался в обиды, не вникал в генеалогию этого могучего и злого на весь свет германца, которого родственники лишили наследства. Главное, что у Валерана было войско в сотню головорезов, и замок, в непролазных лесных дебрях и болотах, где можно было после набега укрыться и переждать.

Весна… Рассвет… В лесу защебетали ранние утренние пташки, радуясь восходящей заре, в реке плёскалась рыба, прекрасными красками розовело небо, а очертания смазывал лёгкий туман.

И ослабила настороженность ночная стража при наступлении нового дня, ожидая скорой смены, а у всех спящих в эти часы, был самый крепкий сон.

Первая стрела, тонко просвистев в воздухе, намертво сразила Финна сына Скофти. И рухнул наземь прославленный воин, проплывший через все моря и прошагавший через многие страны.

Ещё две стрелы, и упали двое дозорных. Только Орм Кюрлинг, краем глаза заметив что происходит, успел упасть на землю и закричать:

– К оружию! К оружию! К оружию!

Стрелы били выбегающих норвежцев. От горящих стрел начали гореть шатры и палатки. Едва Сигурд выскочил, как в его щит воткнулись две стрелы.

Справа встал Даг сын Эйлива, слева Рогволд, оба больше прикрывая своими щитами конунга.

– Все ко мне! В круг! Поднимайте щиты! – кричал Сигурд, но враг стрелял со всех сторон, и много викингов пало, прежде чем им удалось собраться вокруг конунга.

Взметнулись арканы, и всадники гикнув, потащили в стороны телеги, а в образовавшийся прорыв, сотрясая землю копытами, рванули рыцари Валерана фон Нордтюринггау.

С ужасным грохотом столкнулись рыцари и стена щитов викингов. Замелькали копья, засверкали мечи, жалобно заржали поверженные кони, закричали, захрипели, застонали люди.

Тогви Знахарь, укрывшись под телегой, волчком вертелся на земле, доставая врагов ударами копья.

До последнего бился Тойво Охотник, поражая врага стрелами, пока подбежавший германец, не разрубил ему голову. И погиб Тойво Охотник, и осиротели его двенадцать детей, в маленькой хижине на берегу реки Алта.

Рогволду копьё врага пробило живот, и пал старый варяг, так и не увидев родного Готланда, его песчанных дюн и шумящих на ветру исполинских сосен.