Но я молчу. При всей неприязни к нему, мне по-человечески жалко адмирала. Под его командованием сейчас находится всего четырнадцать линейных кораблей. Если испанцы соединятся с французами, стоящими в Тулоне, то общие их силы составят до тридцати восьми линкоров, не считая кораблей сопровождения, в том числе мощных сорокавосьмипушечных французских фрегатов, которые в случае нужды можно поставить в линию. Нас просто раздавят количеством. Джон Джервис обречен на разгром из-за трусливого интригана, который прославился только своими отступлениями, но из-за благородного происхождения наверняка будет записан в английскую историю отважным адмиралом.
— Подлый ублюдок! Он долго выжидал момент, чтобы подставить меня и занять мое место! Ничего, он за это еще поплатится! — махнув сжатой в кулак правой рукой, бросает адмирал и начинает быстро ходить по каюте.
— Решение военного совета поможет ему избежать суда. Всех капитанов не повесят, — возражаю я.
— Этого сукиного сына в обиду все равно не дали бы знатные родственники! — отмахивается от моих слов Джон Джервис. — Его старший брат — маркиз, генерал-губернатор Ост-Индской компании и главнокомандующий войсками в Индии. — После чего адмирал подходит ко мне почти вплотную и, заглядывая снизу мне в глаза своими блекло-голубыми и растянув узкие, побелевшие губы в крокодильей ухмылке, вкрадчивым голосом спрашивает: — А ты бы повесил его, если бы был судьей?
— За бегство с поля боя — без раздумий, — ответил я. — И остальных капитанов тоже.
Джон Джервис удовлетворенно хмыкает, после чего начинает расхаживать по каюте медленнее. Ссутуленная спина и длинный нос делает его похожим на цаплю, которая никак не выберет, где остановиться на болоте, ведь рядом ни одной кочки.
— Что ж, придется снимать осаду Тулона, — произносит он, ни к кому не обращаясь. — Тем более, что из Лондона приказывают забрать наши гарнизоны с островов и перевезти в Гибралтар, чтобы усилить его на случай осады. — После чего опять останавливается передо мной и тихо приказывает: — Отправляйся на свой корабль, снимайся с якоря. Пойдем на Корсику, в Сен-Флоран.
59
Средиземноморский флот стоит в бухте Сан-Фиоренцо, как местные называю город Сен-Флоран, расположенный на ее берегу. Идет погрузка на корабли английского гарнизона и его имущества. На Корсике сейчас бархатный сезон. Уже не жарко, но еще и не холодно. Много свежих фруктов, овощей и молодого вина. Самое приятное время года в этих краях. Может быть, когда-нибудь в будущем приеду сюда отдыхать. Буду сидеть на открытых террасах ресторанов, потягивать красное винцо и рассказывать аборигенам, как воевал здесь в восемнадцатом веке, а они будут считать меня сумасшедшим.
Пока что я сижу с женой Фион за обеденным столом в каюте у родственника Дэвиджа Гулда, капитана «Бедфорда». Отказаться нельзя было, а принимать приглашение не хотелось. Я помнил, что не рекомендуется показывать женщине уровень жизни, какой не сможешь обеспечить. В сравнение с моей каютой, капитанская на «Бедфорде» казалась хоромами. Утешало только то, что со временем и я буду жить в такой же, если не решу оставить службу в военном флоте. День был постный, поэтому подавали нам рыбу, разную и приготовленную по-разному, но с одинаковым вкусом. Повар у Дэвиджа Гулда был дилетантом в сравнение с моим итальянцем, что немного компенсировало превосходство капитанской каюты. На десерт подали гороховый пудинг и взбитые сливки на основе белого вина. Фион уплетает десерт неприлично быстро. Ей простительно, потому что приходится есть за двоих.
Ковыряясь чайной ложечкой в сливках, Дэвидж Гулд пожаловался:
— Ребекка расстроилась, узнав, что ты женился! Теперь ей не с кем учить французский язык!
Во время мира семейство Гулдов гостило несколько раз летом у более богатых родственников Тетерингтонов. По словам Фион, с Ребеккой они дружили и даже переписывались. Как по мне, выражение «женская дружба» — это оксюморон. Смешнее только любовь по переписке. Увод жениха у Ребекки воспринимался Фион, как самая крупная победа в жизни.
Чтобы утешить старого капитана, я предложил:
— В возмещение ее потери, могу познакомить Ребекку с бывшим вашим, а теперь моим лейтенантом Томасом Хигсом. Он говорит на французском на ее уровне, а призовые со временем сделают его очень перспективным женихом.
— Ой, правда, надо будет познакомить ее с Томасом! — сразу подхватила моя жена.
Лейтенант явно не равнодушен к ней, что предсказуемо. Если на корабле всего одна молодая благородная женщина, то все мужчины, считающие себя благородными, просто обязаны в нее влюбиться. Не в жену же боцмана или констапеля?! Предложение женить Томаса Хигса на ком-либо лишает его возможности стать любовником. Женщины всегда ставят чужие матримониальные планы выше любых нематримониальных личных.
— Я сегодня же напишу ей! — пообещала Фион.
— Ты забываешь, что письмо может приплыть в Портсмут вместе с нами, — напомнил я, потому что пошли разговоры, что нас могут направить в Портсмут.
— Тогда расскажу ей, что даже лучше! — заранее обрадовалась моя жена.