— А телефончик-то свой я забрал. Лысый на сиденье оставил, — сказал Игорь, и в его голосе послышались горделивые нотки.

Он поторапливал меня, часто оглядывался и немного успокоился только на подъезде к городу.

— Пришлось целую операцию провести, чтобы тебя вытащить. — Я чуть обернулся и увидел, что Игорь пристально смотрит мне на руки, то есть на одну руку. Совсем забыл про перстень!

Макаркин потрогал синяк под глазом и криво улыбнулся:

— Значит, всё-таки ты… А я, дурак, ещё извинялся.

Отпираться было бессмысленно. Эх, не поймёт меня Игорь, чувствую, что не поймёт.

— Понимаешь, Макарыч, этот перстень не для тебя, — вздохнув, сказал я.

— А для кого, для тебя, что ли? — выпалил приятель.

— И не для меня, его надо вернуть. Вот мы сейчас поговорим, и ты тихо уснёшь, как младенчик. А когда проснёшься — всё забудешь: и Мельникову, и кольцо, и кладбище. И Николай с Батоном не вспомнят о твоём существовании. Я сотру из памяти всё, что связано с этим артефактом.

Игорь слушал меня, зло сверкая глазами.

— Дерьма кусок… — прохрипел он и плюнул на резиновый коврик. — Отдай кольцо!

Не успел я и рта открыть, как Игорь схватил меня за шею и прижал к подголовнику, наверно, хотел задушить и отнять артефакт. Давил он сильно, я стал хрипеть и задыхаться, но всё же затормозить успел.

— Отдай перстень! Придушу!

— Чего ты ждёшь? — послышался голос старухи Клавдии. — Ведь и впрямь задушит!

Макаркин вздрогнул и чуть ослабил хватку, а я получил короткую передышку и вцепился в его запястья; почувствовал, что Игоря как током шибануло… или действительно шибануло? Он отпустил меня и упал на сиденье, даже не упал — его отшвырнуло.

Я обернулся: Игорь с вытаращенными глазами ловил воздух ртом.

— Т-ты… ты чего? М-меня шокером?

— Уймись. — Я закашлялся и потёр шею.

— Сильным стал, да? — Бывший друг тяжело дышал и буравил меня глазами. — Отдай перстень… отдай по-хорошему! Ты же не умеешь с ним обращаться… Хочешь, богатым сделаю, деньги лопатой грести начнёшь. Хочешь, будущее твоё обеспечу… счастье, любовь и всё такое… Ну, согласен?

Он был страшен: лицо белое, в кровоподтёках, нос и губы опухли, глаза горели злыми огоньками.