Дом казался необитаемым: окна закрыты, не мелькают тени, не слышно никаких звуков, но я знал, что люди там всё же есть. Измученный Игорь сидел в подвале, а Николай с помощником завтракали в просторной столовой. Лысый прихлёбывал кофе и ругал «этого идиота», умудрившегося потерять перстень.

— Вытаскивай его, сейчас поедем, — бросил он, — нет, погоди… сначала машину выгони.

Батон запихнул в рот остатки яичницы, допил одним глотком кофе и молча вышел. Я спохватился и решил не маячить под окнами, отъехал немного и припарковался у продовольственного магазина. И очень вовремя, потому что открылись ворота, и со двора выкатился чёрный джип. Водитель вернулся в дом, а через несколько минут появился с Николаем и Игорем.

Макаркина вели, крепко держа с обеих сторон под руки. Он не пытался убежать и даже не звал на помощь, хотя мог: вокруг были люди. Я почувствовал, что Игорь, избитый и сломленный морально, сопротивляться не будет.

Мой друг покорно сел на заднее сиденье рядом с лысым, Батон устроился за рулём, и они тронулись. Я двинул следом, держась на приличном расстоянии и сверля взглядом задок джипа, но больше по привычке. Если машина с моим несчастным приятелем окажется где-нибудь далеко… хоть в Африке, мне не составит труда отыскать её.

— Каждую песчинку пересчитаешь, с открытыми глазами нырять будешь, — услышал я раздражённый голос лысого, — не найдёшь — в озере утоплю.

— Искал я… — уныло ответил Игорь, прерывисто вздохнул и замолчал.

Я увидел его опухший нос, кровоподтёк под глазом и стиснул руль, даже пальцы побелели. Что же делает с людьми этот артефакт! И в который раз мне захотелось остановиться возле моста, размахнуться и швырнуть перстень в реку, на самую глубину. Чтобы пошёл на дно, увяз в иле, чтобы никто и никогда не нашёл его.

— Плохо искал! — отрезал Николай, и в машине повисла тишина.

Тридцать километров… пятьдесят… шестьдесят пять. Я гнал за джипом и соображал, как буду выручать Игоря, но ничегошеньки путного придумать не мог. Вот если бы… вот если бы они прокололи колесо, а лучше два!

Я представил, как чёрный джип наезжает на обломок доски с длинными гвоздями и прокалывает колесо. Да хорошо так прокалывает, что дальше ни с места. Потом?.. Ну они, конечно, начнут ставить запаску, будут кряхтеть и возиться с домкратом и позабудут хоть на минутку про Игоря. Или пусть в небольшую аварию попадут, тогда точно отвлекутся!

«Правильно думаешь, молодец», — прошелестел голос, который я узнал бы из сотни — голос старухи Мельниковой. Бросил быстрый взгляд в зеркало — никого!

Джип впереди неожиданно сбавил скорость, мне пришлось сделать то же самое. Засекли? Что-то подозревают? Мимо проехала «газель», нагруженная каким-то хламом, опередила мой «пежо», пристроилась за машиной Николая и пошла на обгон.

А потом я увидел всё так близко и чётко, будто находился в какой-нибудь паре метров. Из кузова «газели» выпала тёмная доска с гребнем кривых гвоздей, ударилась в лобовое стекло джипа, которое от удара покрылось паутиной трещин, и отлетела на дорогу. Батон, матерясь, надавил на тормоз, и машина наехала передними колёсами на щетину десятисантиметровых гвоздей.

Я остановился у обочины и во все глаза смотрел на воплощение собственных фантазий, чувствуя себя сценаристом ни больше ни меньше: накропал эпизод (вернее, прокрутил в голове), сижу в зрительном зале и оцениваю игру артистов.

По сюжету Николай и Батон должны были выйти из джипа.

— Давайте, ну! — прошептал я, и они действительно выскочили, замахали руками, выкрикивая ругательства.

Виновник ДТП не остановился: или не заметил инцидента, или очень даже заметил и поспешил скрыться, прикинув стоимость стекла и колёс дорогущего джипа. Два или три автомобиля свернули к обочине, водители подходили, сочувствовали и предлагали помощь.

— Что же ты сидишь? На перстень надейся, а сам не плошай, — раздалось сзади.

Как под гипнозом я обернулся, но увидел лишь пустое сиденье, а голос старухи Мельниковой прошептал: