А дальше я уже ни о чем не думал, потому что стало не до того.

— Эй, народ! — крикнул я оборванцам и попытался сделать шаг вперед, но у меня ничего не вышло — кто-то невидимый, окопавшийся в сугробе, упорно держал мои ноги.

Боярышни, всплеснув руками, радостно бросились в обход кареты, чтобы спрятаться за мою не очень-то могу­чую спину, а их лица чуть ли не светились от счастья. Де­воньки явно вообразили, что явился избавитель и спаси­тель. Я приосанился, решив соответствовать, насколько хватит силенок, тем более что ничего иного мне и не оста­валось.

— Дамы, держаться сзади! — скомандовал я.— А лучше залезайте в свою карету. Объятия и поцелуи потом, если будет с кем.

Но последнюю фразу я произнес мысленно. Ни к чему пугать раньше времени, а то поднимут такой визг...

Та, что посмуглее, оказалась более смышленой и ми­гом нырнула внутрь небольшой кибитки. Вторая, щеки ее горели румянцем, на вид лет восемнадцати — двадцати, не больше, хотела что-то сказать, но засмущалась и молча юркнула следом за подругой.

— Эй, Митяшка, енто ишо хто буде? — хрипло заметил один из оторопевших оборванцев другому.

Тот, еще ниже ростом, чем друг-недомерок, с широко посаженными, по-волчьи горящими глазами, криво ухмыльнулся, ощерив черные пеньки-обломки безобраз­ных зубов.

—      А хто ни есть, один ляд упокойником буде,— на­смешливо откликнулся он на вопрос товарища.— Слышь-ко ты, драный кафтан, можа, пойдешь отсель по­добру-поздорову?

— Ну-ну,— невозмутимо отозвался я.— За предложе­ние благодарствую, вот только оно для меня несколько неподходящее. Джентльмен не может покинуть даму в столь щекотливой ситуации...

Моя изысканная речь им явно пришлась не по душе. Лица, не обезображенные интеллектом, исказились в му­чительной попытке понять смысл сказанного.

— Чаво? — Бандюки оторопело переглянулись.— Юродивый, что ли?

Признаться, я не надеялся, что ружье, которое я успел схватить, сможет выстрелить. Говорю же — дымилось оно. Что-то вылезло изнутри и тлело. По уму-то, надо было вначале погасить эту фигнюшечку и запихать ее обратно, но отморозки находились всего в двух метрах, и остава­лось давить на что попало и при этом надеяться на удачу.

«Ура-а-а! — закричал кот Матроскин.— Заработало!»

Бабахнуло и впрямь здорово — даже уши заложило. Хуже, что я и сам оказался в облаке черного кислющего дыма и не мог сориентироваться, где бандиты, а это опас­но — даже если и попал в цель, то все равно должен остать­ся как минимум один, который сейчас задаст мне жару,

И точно. Когда дым слегка развеялся, я увидел, как вто­рой направляется прямо ко мне. То ли он был оглушен, то ли рикошетом попало и в него, но он даже не шел — брел, шатаясь и неуверенно выставив вперед руки. Такого удач­ного момента упускать было нельзя. Я снова выставил тя­желенное ружье вперед и попытался нажать на спусковой крючок. Осечка. Еще раз. Бесполезно.

Но ведь бредет, гад, и нож из руки тоже выпускать не собирается. А тесак, который он выставил вперед, вполне приличный, чуть ли не в полметра. Оставалось послед­нее — перехватив ружье за ствол, я размахнулся и...

К сожалению, мой удар немного опоздал. Так, самую малость. Мужик, то ли осознав, что он не успевает до меня добраться, то ли от отчаяния, запустил в меня этим теса­ком, и удар получился синхронный — уклониться време­ни у меня уже не было.

По счастью, метать ножи его никто не учил, а голова у меня крепкая, так что его оружие почти не причинило мне боли, вскользь чиркнув по левому виску. В ушах чувстви­тельно зазвенело, но радоваться было некому. От прикла­да ружья, который я в свою очередь с маху обрушил на го­лову бандита, тот защититься не успел, вложив в свой от­чаянный бросок все имеющиеся у него силы.

Привет предкам от благодарных потомков получился глухой — помешала шапчонка, но куда более эффектив­ный. Бил я на совесть. Можно сказать, от всей души. Став еще меньше, хотя росточку в нем и так было метр с кеп­кой, он, не говоря ни слова, даже не попрощавшись с этим бренным миром, кулем свалился мне под ноги. Победила молодость. Теперь я оказался весь в трупах. Спереди — бандюк, чуть дальше — снесло мужика аж на метр — еще один, сзади то ли стрелец, то ли просто охранник из обслу­ги. И я посередине — король-победитель, который даже не может вылезти из сугроба.